Разлив топлива в Норильске, хоть и беспрецедентен по своим масштабам, но далеко не единичен. В России ежегодно регистрируются тысячи разливов нефтепродуктов (НП), но они не воспринимаются обществом, как нечто выходящее за рамки допустимого. К ним привыкли. Они происходят при добыче нефти, её транспортировке или хранении, переработке, заправке автомобилей, закачке топлива в резервуары на АЗС. Чёрные масляные пятна на земле или в водоёмах по соседству со многими отечественными предприятиями – обыденность. На них попросту не обращают внимание.
В европейских странах, например, в Германии и Нидерландах существует три степени градации, применяемые при оценке чистоты почвы. Так, содержание в ней 50 миллиграммов нефтепродуктов на килограмм земли считается фоновым уровнем. Это хороший показатель. Следующая ступень - 1000 мг/кг. В случае фиксации такого процентного соотношения власти организуют мониторинг, они обязаны выявить и устранить причины столь неблагополучного положения дел. В пять раз больший коэффициент (5 тысяч мг/кг) – это уже серьёзное нарушение, требующее проведения рекультивации.
А что у нас? В России вообще не разработаны единые нормативы предельно допустимого валового содержания в грунте нефтепродуктов. Они существуют лишь в виде неких рекомендаций, а принятие окончательного решения отдано на откуп регионам. В Ненецком автономном округе, например, допустимое остаточное содержание нефтяных углеводородов и продуктов их трансформации достигает значения 30 тысяч мг/кг в зависимости от типа почв и категории земель. То есть результаты измерений, которые в ЕС, США и многих других государствах считаются явными признаками экологической катастрофы, там не вызывают никаких вопросов.
Это значит, что фиксация загрязнений, как и принятие решений об их устранении зависит в нашей стране не от объективных факторов, а от воли и воспитания каждого конкретного руководителя. Но поверить в то, что для всех российских губернаторов, мэров и начальников заводов проблема сбережения природы стоит во главе угла, довольно трудно. Это, конечно, не так.
Надеяться на то, что уже завтра или, в крайнем случае, послезавтра, наступит эра электрокаров, и нефть станет никому не нужна, весьма наивно. Даже по самым оптимистичным для экологов прогнозам пик потребления наступит никак не раньше 2028 года. Но на самом деле мы пройдём его гораздо позже, где-то в середине века.
Всё дело в том, что автотранспорт сегодня обеспечивает менее половины мирового спроса на чёрное золото. И даже в том случае, если лет через десять машины с двигателями внутреннего сгорания станут менее популярными, их место в очереди за ископаемым топливом займут нефтехимические предприятия, производящие пластики, ткань, полиэтилен, автопокрышки, моющие средства и прочие популярные товары.
Так что сама собой проблема не рассосётся. Для того чтобы существенно сократить объём загрязнения окружающей среды нефтью и продуктами её переработки необходимо срочно предпринять действенные меры. Прежде всего, ужесточить федеральное законодательство, регламентирующее нормативы предельно допустимых концентраций НП в почве и воде, а также сроки административного и уголовного наказаний за их нарушение. И, конечно, активнее работать над совершенствованием технологий, которые позволяют повысить эффективность процесса локализации и устранения загрязнений.
«Процесс очистки почв зачастую реализуется при помощи высокотемпературного сжигания, негативно влияющего на их качество. Поэтому в ряде случае было бы полезно применять термодесорбционные технологии с низкой температурой обработки. Ведь некоторые виды нефтепродуктов можно ликвидировать и при меньших значениях, например, при 150 градусах. Сейчас я работаю над определением максимальной концентрации лёгких фракций углеводородов в нарушенных землях, при которой можно добиться полного восстановления их продуктивности за счёт этого метода», - говорит аспирант Санкт-Петербургского горного университета Марина Быкова.
Речь в её научной работе идёт не о масштабных авариях, а о загрязнениях, на которые зачастую никто не обращает внимания из-за их незначительности. Бензин и дизель, пролитые на грунт, в отличие от нефти или мазута довольно хорошо впитывается, а потому определить визуально, в каком месте произошла утечка, зачастую бывает довольно сложно. Но в этом таится огромная опасность – следствием высокой проникающей способности топлива нередко становится его попадание в артезианские воды, а значит и в систему нашего водоснабжения.
Для своего исследования представительница кафедры геоэкологии использовала образцы почв с законсервированного месторождения в тундре, комплекса перевалки нефтепродуктов и автостоянки горнодобывающего предприятия. Результаты лабораторных испытаний во всех трёх случаях оказались положительными – антропогенное воздействие на грунт было устранено.
Сегодня Марина Быкова начинает моделировать опытный образец термической установки, определяет наиболее оптимальный способ подачи в это устройство почв и их перемешивания. Подобное оборудование в перспективе позволит проводить рекультивацию прямо на месте. То есть сэкономит предприятиям значительные средства, которые сейчас уходят на вывоз загрязнённого поверхностного грунта и закупку нового. А значит, повысит интерес к самому процессу ликвидации накопленного экологического ущерба.
«Ситуация с загрязнением почв в России далеко не самая благополучная. Но в последнее время руководство нефтегазовых и, в меньшей степени, горнорудных компаний, стало всё-таки обращать на неё внимание. Существует интерес и непосредственно к моему исследованию. Надеюсь, что его результаты в будущем поспособствует увеличению объёма рекультивируемых земель и улучшению экологической обстановки в нашей стране», - отметила аспирант.
Изыскания представительницы Горного университета были отмечены и на международном уровне. В частности, научный журнал «Environmental Geochemistry and Health» первого квартиля, который выпускает издательство Springer Science, напечатал её статью на английском языке «Оценка уровня загрязнения нефтепродуктами почв различных почвенно-климатических зон и способ их очистки». Она посвящена именно восстановлению продуктивности земель, подвергшихся загрязнению лёгкими фракциями углеводородов, за счёт термического воздействия.
