Заседание Совета по науке и образованию 8 февраля текущего года стало исключительно резонансным. И не только потому, что совпало со знаковой датой – Днём российской науки, да еще и в Год науки и технологий.
Парадная сторона мероприятия не смогла бы породить такую волну обсуждений и споров в академической среде, какую вызвало спонтанное выступление старшего научного сотрудника Института цитологии и генетики Сибирского отделения Российской академии наук Анастасии Проскуриной. Особенно её диалог с Президентом Владимиром Путиным по поводу низкой зарплаты учёных.
Напомним, Проскурина была приглашена на онлайн-совещание как лауреат ежегодной президентской премии в области науки и инноваций. Открывая заседание Совета, Владимир Путин упомянул, что исследовательская группа с её участием «разработала инновационные препараты и методы лечения онкологических заболеваний и, по сути, создала универсальную платформу для более эффективного индивидуального применения широкого спектра противоопухолевых средств и технологий».
Проскуриной дали слово, когда начался обмен мнениями после основных запланированных докладов.
Она заговорила о главном: «Моя должность – старший научный сотрудник, зарплата составляет 25 тысяч рублей. Это в принципе достаточно высокая должность. На мой взгляд, зарплата не соответствует. Нам в этом году выделили надбавку шесть тысяч. То есть суммарно на руки я в настоящий момент получаю 32 тысячи рублей».
Согласно «майским» президентским указам 2012 года заработок научных сотрудников должен быть не ниже двойной средней зарплаты по региону, в котором они работают. Путин тут же поинтересовался у губернатора Новосибирской области об этой цифре. Тот назвал сумму 39 тысяч рублей. Следовательно, труд учёных региона в среднем не должен оплачиваться ниже 78 тысяч рублей. У Проскуриной оказалось более чем вдвое меньше.
Если бы на встрече присутствовал представитель Организации объединённых наций (ООН), то он наверняка обратил внимание, что заработок Проскуриной недотягивает не только до уровня «майских» указов, но и вообще – до минимального размера оплаты труда по международным нормам. То есть никто в мире, ни один курьер или полотёр не должен иметь столь низкое жалование, как старший научный сотрудник академического института, отмеченный на государственном уровне за своё выдающееся открытие.
По нормам ООН, минимальный заработок в любой стране мира на любой должности предлагается устанавливать в размере 3-х долларов США в час или более того. При нынешнем курсе и стандартной 40-часовой рабочей неделе – около 35 000 рублей в месяц.
Для того чтобы избежать некорректностей, связанных с покупательной способностью национальных валют, ООН выразила величину своей минималки в натуральном показателе – 600 килограммов хлеба в месяц. Половинка самого простого Дарницкого каравая (360 граммов) стоит сегодня 23 рубля. Соответственно минимальная зарплата в пересчете на хлеб должна в России составлять 38 333 рубля – почти на 20% больше, чем зарабатывает Анастасия Проскурина.
Главное, что бросается в глаза в связи с этой историей – полное непонимание позиции Проскуриной и нескольких сотен тысяч её коллег по всей стране со стороны Минобрнауки и Минфина. Судя по диалогу на Совете, развитием ситуации с зарплатами из представителей федеральной власти неудовлетворён только Президент. Для него является очевидным, что задача интенсивного развития науки, в том числе через привлечение в неё молодых талантливых учёных, не будет решена, если резко не повысить зарплаты учёных на всех уровнях, особенно на нижнем и среднем.
Профильный министр Валерий Фальков, судя по его выступлению на правительственном совещании через два дня после заседания Совета, видит благополучие вверенной ему отрасли в сохранении существующего положения вещей. Он доложил, что внимательно разобрался с ситуацией и не видит никаких нарушений – средний показатель соответствия «майским» указам по Институту цитологии и генетики выполняется.
Министр не опроверг озвученную Проскуриной величину своей зарплаты. При этом отметил, что средняя ЗП у старших научных сотрудников её института, то есть людей, которые находятся с ней на одной карьерной позиции, превышает 75 тысяч рублей (65 – за вычетом НДФЛ). В рамках одного института и одной категории персонала сложился более чем двукратный разрыв доходов. Можно было бы списать недоплату Проскуриной на низкое качество работы. Но вот беда, Президент прилюдно напомнил, о её лауреатстве и прорывных достижениях в онкологии.
Детальный разбор полетов с калькулятором в руках вывел на уровень публичного обсуждения целый ряд болевых точек системы оплаты труда в российской науке. Например, критическую зависимость заработка от наличия грантов, и крайний формализм механизма предоставления последних. Выяснилось, что, например, Российский научный фонд требует от грантополучателей восьми публикаций в специализированных журналах за три года. Подобная педантичность в подсчете количества публикаций, очевидно, идёт не на пользу делу. Поскольку сплошь и рядом случается, что одна статья по качеству и новизне вполне может стоить десяти.
«Как научный сотрудник я скажу, что восемь хороших статей нереально написать за три года, даже если мы все усилия направим только на определенную тематику. Это уже какое-то выжимание из пальца, разбивание на какие-то маленькие подразделы – совершенно бессмысленно, на мой взгляд» - пояснила Проскурина.
Всеобщему вниманию был явлен также вопрос о принудительном переводе части сотрудников на полставки при сохранении прежнего полноформатного по времени фактического режима работы. Такого рода манипуляции резко повышают средний зарплатный уровень без увеличения фонда оплаты труда. К тому же бюджетные учреждения, скорее всего, получают возможность продемонстрировать «оптимизацию» штатной численности, что тоже весьма приветствуется на вышестоящих уровнях.
Итак, приходится признать, что на Совете по науке и последующих обсуждениях был продемонстрирован классический для представителей исполнительной власти метод - умыть руки. Первым это сделал глава Минфина Антон Силуанов, сославшись на благоприятную усреднённую отчетность и невмешательство в «делёжку» зарплатного пирога на уровне отдельных организаций. Затем в том же ключе высказался руководитель Минобрнауки Валерий Фальков.
Следующим на позицию Понтия Пилата, отдавшего Христа на суд синедриону, встал директор института, где работает Проскурина, Алексей Кочетов.
«Зарплаты у научных сотрудников – самые разные в зависимости от успешности в получении грантов и выполнении договоров НИР (научно исследовательская работа – ред.), каждый грантодержатель и руководитель договора самостоятельно определяет состав трудового коллектива и размеры выплат. Институт не считает правильным вмешиваться в этот процесс на уровне отдельного научного сотрудника и обеспечивает выплату фиксированного должностного оклада, дальше – все зависит от эффективности научного труда» - разъяснил Кочетов на сайте института.
Как мы уже выяснили, труд Анастасии Проскуриной никак нельзя назвать неэффективным.
Не получив никаких предложений по исправлению ситуации с зарплатами Владимир Путин предложил сам. Он посоветовал правительству подумать над тем, чтобы не ориентироваться исключительно на усреднённые цифры, а установить минимальный уровень оплаты труда исследователей. Чтобы молодые специалисты, идущие в науку, имели хоть какие-то материальные гарантии от государства.
Профсоюз «Университетская солидарность» настаивает, чтобы минимальный оклад учёного был не ниже 140% средней зарплаты по региону. Будем ждать реакции правительства.
