Перейти к основному содержанию

Почему Каннский фестиваль аплодировал тюменской нефти

тюменская нефть
© Общественное достояние

Сорок лет назад фильм «Сибириада» Андрея Кончаловского завоевал Гран-при Каннского фестиваля. Герой картины, занимающий руководящую должность в обкоме, пытается противостоять строительству самой мощной в мире ГЭС. Её возведение должно было привести к затоплению земель его родного края. Изменить ситуацию могло только обнаружение залежей нефти. Как ни удивительно, сюжет основан на реальных событиях, а не на богатой фантазии сценариста.

В 50-х годах прошлого века по территории всего СССР шло активное строительство ГЭС. Крупнейшей в мире была Братская гидроэлектростанция на реке Ангара, однако был еще более амбициозный промышленный проект. На Оби планировалось соорудить каскад из десяти ГЭС, самой мощной из которых предстояло стать Нижне-Обской (7,5 млн кВт/ч) рядом с Салехардом. Она должна была ликвидировать хронический дефицит энергии в Сибири. Объемы поставки электричества на заводы были жестко ограничены, зачастую станки запускали на полсмены, об электрификации деревень и вовсе говорить не приходится.

Для реализации проекта ГЭС предлагалось создание на территории Тюменской области огромного водохранилища площадью в 115-120 тысяч квадратных километров. Это три Азовских моря, четыре Байкала, три Московские области или треть Черного моря. Рукотворным морем хотели затопить значительную часть области, которая на тот момент казалась лишенной всяческих перспектив. Население в сто тысяч человек, большинство из них кочевники и рыбаки, вечная мерзлота и оттаивавшее лишь на два-три месяца гигантская заболоченная территория. Чтобы не потерять миллионы кубометров древесины, проектировщики всерьез разрабатывали «плавучие лесоуборочные комбайны»…

Братская гидроэлектростанция
© CC BY 2.0, Michael Fludkov/ Братская гидроэлектростанция

На всех уровнях власти шли горячие дискуссии. Среди сторонников ГЭС – влиятельный институт «Гидропроект», АН СССР, областной комитет партии, Министерство строительства электростанций и, наконец, сам Хрущев, с трибуны очередного съезда причисливший проект к «величайшим стройкам коммунизма». Противники - геологи, геофизики, нефтяники и экологи, которые настаивали на том, что перед тем, как приступать к строительству, следует, как минимум, дождаться результатов геологических изысканий.

Среди специалистов не было сомнений по поводу нефтегазоносности Западной Сибири – еще в 1932 году выпускник Санкт-Петербургского Горного института и авторитетный академик Иван Губкин на Урало-Кузбасской сессии Академии наук СССР представил научное обоснование перспективности поисков углеводородов в этом бассейне. Крупным промышленным объектам по всей стране жизненно необходимы были нефть и газ, поэтому логичным было многократно усилить геологоразведку, а не затапливать регион. Предстояло доказать наличие ископаемого топлива в Тюменской области, причем в самые кратчайшие сроки. Для ускорения работ туда направили производственные и научные коллективы геологов из Новосибирской, Кемеровской и Томской областей. Масштабы бурения в 1957 году возросли по сравнению с 1955 годом вдвое, на следующий год — ещё в полтора раза.

западная счибирь
© NASA/ Западная Сибирь

В 1960 году проект Нижне-Обской ГЭС как приоритетный включили в генеральную перспективу развития народного хозяйства до 1980 года. Закладка плотины намечалась на 1969 год, заполнение водохранилища - на 1973 год.

В том же 1960-ом была получена первая промышленная нефть в Тюмени – открыто Шаимское месторождение. Фонтан давал почти 400 тонн в сутки. Противников ГЭС стало больше. В 1961 году выходит постановление Совмина по усилению геологоразведочных работ в Западной Сибири. Жирную точку в этой борьбе поставила Сургутская нефтеразведочная экспедиция, а именно: буровик-скоростник Григорий Норкин, открывший крупнейшее месторождение черного золота в России и седьмого – в мире.

норкин
© Общественное достояние

Он родился деревне Тургай в глубине таежных лесов Томской области в 1914 году в семье хантов. Родители занимались традиционным для местности промыслом - рыбалкой и охотой, но в пятилетнем возрасте мальчик лишился отца, и семья стала бедствовать. В школе Григорий не учился, так как ее попросту не было в деревне. Пришлось с десяти лет наравне с взрослыми начать зарабатывать на кусок хлеба перевозкой леса на лошадях. Спасением стала охота: ловил зайцев, белок, бурундуков и горностая. В семнадцать юноша уже возглавил бригаду охотников в колхозе, а затем стал его председателем. Умение прислушиваться к звукам природы и выжидать момент для решительных действий пригодится Норкину еще не раз в жизни.

Во время Великой Отечественной войны он сражался в составе третьей гвардейской танковой армии первого Украинского фронта. Участвовал во взятии Дрездена, штурме Берлина, также в Пражской наступательной операции. После окончания боевых действий Григория Ивановича назначили оперуполномоченным отдела контрразведки НКО СМЕРШ группы советских войск в Германии. Только в 1948 году, в возрасте 34 лет, он вернулся на Родину.

После демобилизации из рядов Советской Армии он направился в Саратовскую контору разведочного бурения.

«На буровых установлены танковые дизеля В2-300, я как танкист решил идти работать туда дизелистом, а затем по возможности стать механиком», – вспоминал Норкин. Однако свободной вакансии не было, поэтому он согласился временно поработать буровым мастером, - «Бригадир с первых же дней заставил меня овладевать специальностью буровика, обеспечил учебниками и постоянно контролировал, как я занимаюсь, и как мне все это дается. Я так увлекся, что все свое сводное время просиживал за справочниками. А практику получал на буровой каждый день».

Решение стало судьбоносным.

Под контролем наставника Григорий Иванович за короткое время вырос до бурильщика высшей квалификации. А дальше – Западная Сибирь. Когда по всей стране пронеслась весть, что там ведется большая разведка на нефть и газ, он одним из первых устремился в Югру. На первую баржу были погружены разборные дома, мебель, утварь, в трюме на сундуках сидели женщины и дети, мужчины располагались на палубе. Ехали не только люди, но и домашние животные, в том числе и коровы, поскольку нужно было на новом месте кормить семьи. Следом шли другие самоходки с буровыми установками. Бригада Норкина прибыла на Обь в район селения Мегион весной 1959 года.

Его назначили мастером буровой Р–1 на Мегионской площади на берегу Баграса. Буровые работы сдерживали не только морозы, но и слабое материально-техническое обеспечение. Наконец, проектная глубина была достигнута.

«20 марта 1961 года. Хорошо запомнил этот день. С «норкинской» скважиной, где шла подготовка к испытанию, мы связывались каждый час. Как на командном пункте, мы обсуждали план дальнейших оперативных работ. Многие нервничали. Оно и понятно – ведь почти 10 лет отдано поискам нефти. Челябинск, Кузбасс, Березово, Колпашево — и все впустую. И вот радостное сообщение: «Скважина фонтанирует чистой нефтью дебитом 200 тонн в сутки!» - писал Фарман Салманов, начальник Сургутской нефтеразведочной экспедиции, в которую и входил мегионский участок.

фонтан нефти
© Общественное достояние

Впервые за несколько лет работы в Сибири геологи и буровики чувствовали себя легко и радостно от сознания одержанной победы. Тот первый нефтяной фонтан сопоставляли с полетом Юрия Гагарина. Ценность открытия Мегионского месторождения промышленной нефти была исключительно велика. Оно положило начало освоению целого созвездия нефтегазовых месторождений.

Однако поворотным моментом в истории развития тюменской нефти стало открытие Самотлорского месторождения. Команде Григория Ивановича из восьми человек пришлось в течение месяца на двух тракторах-болотоходах пробираться по бездорожью через болотные топи к месту бурения Р-1 – первой разведочной скважины Самотлора. Отобранные образцы керна дали понять Норкину, что испытания были пройдены не зря - они имеют дело с серьезной скважиной. Но они еще не догадывались, что речь о нефтяном гиганте, запасы которого будут оценены в 7,1 млрд тонн нефти.

Григорий Иванович тонко чувствовал поведение скважины. Ее бурили скоростным методом. Когда проходка составила 2000 метров, Норкин стал проявлять беспокойство, в ежедневных переговорах с начальником экспедиции сообщал: «Скважина какая-то все время живая». Интуиция и огромный опыт подсказывали ему, что в сибирских недрах таятся готовые в любую секунду при малейшей оплошности вырваться, круша все на своем пути, могучие силы нефтяного фонтана. Интерпретация материалов электрического каротажа поразила инженера-геофизика. В разрезе Р-1 было выделено 18 продуктивных пластов! Такого в Западной Сибири ещё не было. Успешно завершить проходку скважины позволили бдительность и строжайшая дисциплина бурового мастера. 29 мая 1965 года скважина дала мощный фонтан нефти невероятной мощности - более 1000 кубометров нефти в сутки.

норкин
© Общественное достояние

Имя Григория Норкина стала широко известным. Говорили, что ему всегда везет: где ни забурится – обязательно нефть найдет. И вправду, везло. Но за всем этим стояли опыт, упорство и тот самый талант охотника – слышать природу.

«Обычно всегда мы начинали первые скважины на новых площадках, – рассказывал Григорий Иванович, – и Самотлорская площадь была уже пятой, на которую бригада приехала бурить первую скважину».

Пятой, но далеко не последней. За 24 года работы буровым мастером в Ханты-Мансийском автономном округе Норкин стал первооткрывателем двенадцати нефтяных и газовых месторождений, в том числе Аганского, Варьеганского, Нижневартовского, Ермаковского, Белозерского, Северо-Покурского и других.

Утвержденный во всех инстанциях самый масштабный проект Нижнеобской ГЭС в конце концов был свернут. В 1965 году центральная лаборатория охраны природы при Минсельхозе подсчитала, что в зону планируемого подтопления должны была попасть группа нефтяных залежей, прогнозные запасы которой таковы, что для выработки электроэнергии, эквивалентной объемам этой нефти, Нижне-Обской ГЭС потребуется 500 лет.

Тюменская область начала развивать нефтедобычу. И сегодня мало кто знает, что территория современных городов (Салехард, Сургут, Уренгой, Нижневартовск) и крупнейшая нефтегазоносная провинция планеты могли покоиться под рукотворным морем.

В 1968 году на правом берегу Оби началось строительство другой станции - мощной Сургутской ГРЭС. Топливом для нее послужил попутный газ.

Григорий Иванович Норкин был отмечен многими наградами: орденами Отечественной войны, Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, а также знаками «Отличник разведки недр» и «Первооткрыватель месторождения». Легендарный буровик-скоростник, одним из первых проложивший дорогу к нефти Сибири, скончался в 1980 году в Тюмени.

В 2004 году экс-глава Госплана Николай Байбаков восклицал: «Подумать только! Чем бы мы были без Тюмени!»

байбаков
В своем последнем интервью в 2004 году министр нефтяной промышленности и председатель Госплана СССР Николай Байбаков предсказал, что через 5-10 лет мы «окажемся у гроба нефтегазовой отрасли». Удалось ли изменить ситуацию?