В среду, 1 ноября Санкт-Петербургский горный университет отметит знаменательную дату – 250 лет со дня своего основания. Несмотря на столь солидный возраст, первый технический вуз России представляет собой современное высшее учебное заведение, внедрившее многие передовые технологии, в том числе, дополненной и виртуальной реальности. Благодаря их наличию будущие нефтяники или операторы автоматизированной карьерной техники могут ещё на начальных курсах, не выходя из аудитории, получить практические навыки работы по специальности.
Представить себе подобные образовательные форматы четверть тысячелетия назад, конечно, не мог ни один, пусть даже самый продвинутый студент. А точнее – унтер-офицер. Именно так именовались тогда учащиеся старших курсов (младшие воспитанники носили звание кадетов). Тем не менее, многие дисциплины, которые преподавались здесь ещё во времена Екатерины II, присутствуют и в современном расписании занятий. Ничего удивительного в этом нет, ведь задачи, которые решает сегодня петербургский вуз практически не отличаются от изначальных. Это, прежде всего, подготовка компетентных кадров для отечественного минерально-сырьевого комплекса и создание инноваций, повышающих эффективность недропользования, транспортировки и переработки сырья.
Высокий уровень образовательных стандартов, внедрённых в учебные планы университета, признан не только отечественным, но и международным академическим сообществом. По оценке одной их трёх наиболее авторитетных в мире компаний, занимающихся ранжированием вузов, - британской QS, - Горный «за счёт эффективной реализации стратегии своего развития входит в тройку лучших вузов мира, имеющих горнотехнический профиль подготовки». Если учесть, что всего их на планете – почти 1200, то достижение, прямо скажем, потрясающее. И недоступное ни для одного другого российского высшего учебного заведения.
«Форпост» в преддверии юбилея попросил ректора Владимира Литвиненко провести небольшой экскурс в историю, а также рассказать, какие факторы помогают университету уверенно смотреть в будущее и задавать тренды, которым следуют остальные.
- Владимир Стефанович, 250 лет назад Екатерина Великая подписала указ о создании Горного университета, первого в России высшего технического учебного заведения. Какова была мотивация этого решения?
Владимир Литвиненко: Это было необходимо для формирования сообщества собственных руководителей, а также мастеров горных заводов и промыслов за счёт «силы знаний и технического искусства». Императрица прекрасно понимала, что способствовать расцвету государства, сделать его изобильным и внушающим уважение соседям можно лишь в случае повышения эффективности процессов недропользования и переработки сырья. Без этого никакого развития не будет.
Первыми нашими воспитанниками были студенты старших курсов Московского университета и ученики химической лаборатории Берг-коллегии. Они окончили обучение в 1776 году и стали первыми отечественными горными инженерами. То есть эти три года, с 1773-го по 76-й, можно по праву считать временем рождения высшего технического образования в нашей стране.
- Какие предметы изучали молодые люди в этих аудиториях 250 лет назад? И какие из них до сих пор здесь преподаются?
Владимир Литвиненко: Непосредственно это здание было построено несколько позже, в 1811 году великим русским архитектором Андреем Воронихиным. Но в ХVIII веке горняки учились примерно на этом же самом месте, в двух домах, специально выкупленных для подготовки инженеров у графа Шереметьева. Что касается дисциплин, то два с половиной века назад здесь, как и сейчас, изучали физику, маркшейдерское дело, минералогию и многие другие науки. Причём, уроки химии в обязательном порядке сопровождались опытами, а будущих металлургов на старших курсах учили производить промывку и плавку руд своими руками. То есть ещё тогда руководство вуза прекрасно понимало значимость лабораторных и практических занятий для становления студентов в качестве полноценных молодых специалистов.
Учебные планы не были статичными, они постоянно трансформировались. Конечно, современные темпы технического прогресса требуют от академического сообщества гораздо быстрее реагировать на те или иные вызовы, но и раньше это тоже было необходимо. Например, первоначально планировалось, что учиться здесь будут представители привилегированных сословий, причём, по большей части, те отроки, которые переводились к нам из Московского университета и уже получили определённый набор знаний. Однако потом зачислять к нам стали и разночинный народ. Допустим детей рудознатцев или горных мастеров и прочих «свободного состояния людей».
Но тут же возникла проблема - у них у всех был абсолютно разный уровень начальной подготовки. И поэтому в учебные планы пришлось внести ряд гимназических предметов, в том числе русский язык и арифметику, и выделить их в отдельный курс, пройдя который молодой человек получал уже право стать студентом. Это привело к тому, что в Горное училище перестали принимать представителей Московского университета. В этом попросту отпал всякий смысл, поскольку вуз начал сам готовить себе абитуриентов, выводя их пороговый уровень знаний на необходимые для дальнейшего обучения высоты.
Здесь, кстати, вполне можно провести параллели с современными реалиями. В последние годы мы столкнулись с аналогичной проблемой, поскольку баллы ЕГЭ, на основании которых ребята поступают в высшие учебные заведения, не являются объективным критерием. Эти оценки - следствие их «натаскивания», постоянной зубрёжки, а не показатель реального потенциала. У первокурсников он совершенно разный, поэтому в рамках пилотного проекта по совершенствованию системы высшего образования мы приняли решение в течение первых трёх семестров учить всех студентов, вне зависимости от их направления подготовки, по единой программе.
То есть полтора года они изучают фундаментальные дисциплины, которые необходимы для каждого инженера, где бы он в будущем ни работал. Основы российской государственности, русский язык, культуру речи, высшую математику, физику, введение в IT, начертательную геометрию, математическое и компьютерное моделирование, экономику отрасли и так далее. А затем уже переходят к специализированным предметам.
- Студенты Горного университета изначально носили мундиры?
Владимир Литвиненко: Да, их фасон, как и цветовая гамма, периодически претерпевали изменения, но введена форма была с самого первого дня существования нашего вуза. Помимо прочего, это позволяет стирать социальные различия и символизирует равенство шансов для всех и каждого. Не важно, кем ты был вчера, если сегодня ты будешь усердно учиться, то в будущем перед тобой откроются блестящие перспективы. Так было в конце ХVIII века, так обстоят дела и сейчас.
- Какие вехи в развитии университета Вы могли бы выделить в ХIХ и ХХ веках?
Владимир Литвиненко: Допустим, в 1817 году на пост ректора Горного университета был назначен Евграф Мечников. Он внёс в образовательную программу заметные изменения. Добавил такие предметы, как астрономия, горное право, политическая экономика. Но самое главное – ввёл практику публичных экзаменов, в ходе которых студенты должны были не только продемонстрировать свои познания в области горного дела и смежных наук, но также искусство фехтования, музыкальные, хореографические и вокальные способности. Соответственно преподаватели начали уделять гораздо большее внимание подготовке молодых людей в этих направлениях. Эксперимент оказался на редкость успешным, статус нашего вуза заметно возрос, что привело к рекордному на тот момент увеличению числа учащихся до 400 человек.
Во времена царствования Александра III на высшем уровне было продекларировано, что минерально-сырьевой комплекс России является «важнейшей частью экономического развития государства нашего». Поскольку единственным на тот момент «конструкторским бюро» для добывающей отрасли был именно Горный институт, его развитию уделялось первостепенное значение. В учебных планах на тот момент фигурируют такие узкоспециализированные предметы, как лесоводство, архитектура с применением к горнозаводским строениям, палеонтология, атмосферология. То есть из стен нашего вуза начали выходить инженеры, востребованные в самых разных отраслях экономики, а не только в горном деле.
В двадцатых годах прошлого века в Ленинграде, на базе Горного института или же при участии наших учёных и выпускников, были организованы многочисленные НИИ: Механобр, ГИПХ, Институт металлов, Курнаковские академические институты, а также различные «гипро» — Гипромез, Гипроцветмет, Гипроалюминий, Гипрозолото, Гипрошахт, Гипроруда. Все они решали задачи развития отечественной горно-металлургической промышленности и создавали научно-технологическую базу будущих предприятий. Это позволило СССР совершить рывок в экономическом развитии и нивелировать отставание от западных индустриальных стран, которое имело место и прежде, до гражданской войны, но после неё стало попросту угрожающим.
Что касается послевоенного периода, то в Советском Союзе в целом была создана идеальная на тот момент система высшего образования. Государство мотивировало молодых людей к тому, чтобы они вливались в ряды технической интеллигенции. Это было престижно. Такие профессии, как военный, врач, учитель, учёный, инженер вплоть до 90-х годов прошлого века были в нашей стране реальной элитой. А ведущие мировые державы копировали наши учебные планы, поскольку они, без всякого преувеличения, были лучшими на планете.
- Почему же в таком случае мы начали копировать западные стандарты?
Владимир Литвиненко: Мы стремились интегрироваться в международное образовательное сообщество, хотели добиться официального признания российских дипломов на Западе. Нам это обещали, говорили, что, если мы присоединимся к Болонскому процессу, то наши документы о высшем образовании будут иметь такой же статус, как европейские или американские. Но этого не произошло.
Но основная проблема даже не в этом, а в том, что высшее образование в постиндустриальных странах сегодня призвано, прежде всего, гуманизировать общество, а не готовить инженеров. И тому есть вполне логичное объяснение. Вспомните, как раз в тот период, когда зарождался Болонский процесс, то есть в девяностые годы прошлого века, очень многие производственные площадки активно выводились из США и Европы в страны с дешёвой рабочей силой, прежде всего, в Азию. То есть их контроль у Запада оставался, но потребность в подготовке собственных специалистов с высшим техническим образованием, очевидно, становилась меньше. К тому же Соединённые Штаты и ЕС тогда являлись безусловными центрами притяжения и могли решить проблему дефицита кадров за счёт эмигрантов, что параллельно сдерживало развитие потенциальных конкурентов - тех государств, откуда эти люди приезжали.
Россия не может ограниваться задачей гуманизации социума. Мы - сырьевая страна, в наших недрах лежит вся таблица Менделеева, и мы просто обязаны воспользоваться этим преимуществом. Но для этого нужен, во-первых, технологический суверенитет, а, во-вторых, налаженная система подготовки инженеров, способная обеспечить преемственность поколений в промышленности, в первую очередь, в сфере добычи и переработки сырья.
Программы бакалавриата, как известно, рассчитаны на четыре года, но этого времени недостаточно для того, чтобы подготовить инженера. И, конечно, когда подписывались документы о присоединении нашей страны к Болонскому процессу, это необходимо было учитывать. Не заниматься слепым копирование чужих стандартов, а адаптировать их к нашим реалиям.
Кстати, во многих западных государствах так и было сделано. В той же Австрии, например, количество мест на магистратуре такое же, как и на бакалавриате. И почти все студенты, за редким исключением, после окончания четвёртого курса учатся ещё два года. То есть получают образование по лекалам, очень похожим на советские стандарты.
- Владимир Путин весной инициировал реформу системы высшего образования. Горный университет стал участником пилотного проекта по её совершенствованию и уже внедрил в свои учебные планы множество нововведений. Какие из них Вы бы отметили?
Владимир Литвиненко: Сразу хочу оговориться: мы не стремимся к возврату советской модели высшей школы, это, в принципе невозможно, поскольку мы давно живём в совершенно ином государстве. Наша задача - найти оптимальное соотношение между фундаментальными и специализированными знаниями, а также практическими навыками и дополнительными компетенциями, которыми должны обладать современные выпускники. То есть создать образцово-показательную модель, позволяющую не только дать молодым людям академические знания, но и изначально, с первых же дней обучения, ориентировать их на построение карьеры в промышленности, которая остро нуждается в притоке новой волны квалифицированных специалистов.
Мы высоко ценим то доверие, которое нам оказал наш Президент, включив Санкт-Петербургский горный университет в число участников пилотного проекта, и уверены, что оправдаем его, став примером для других отечественных вузов. Наши идеи и решения частично уже претворены в жизнь и, судя по отзывам родителей, работодателей и самих студентов, ясно указывают на то, что мы идём правильным путём.
О едином для всех «ядре высшего образования» я уже говорил выше. Что касается сроков обучения, то они увеличены до 5,5 или 6 лет. Этого времени будет достаточно, чтобы молодые люди освоили все необходимые дисциплины по своей специальности, а также получили на выбор не менее восьми из 260-ти дополнительных профессиональных компетенций в сфере IT, экономики, управления, риторики и так далее. На освоение этих обязательных факультативов отводится до 200 часов. Сроки получения производственных навыков и опыта также вырастут до 10 месяцев. Все эти трансформации учебных планов нацелены на то, чтобы повысить ценность выпускников на рынке труда и помочь им как можно более оперативно адаптироваться на производстве после окончания своей альма-матер.
- Что позволяет Горному университету, несмотря на возраст, оставаться флагманом российского и международного горнотехнического образования? Какие новаторские идеи и обучающие технологии вам в этом помогают? Быть может, внедрение онлайн-курсов?
Владимир Литвиненко: Дистанционное обучение может быть лишь вспомогательным инструментом, например, в том случае, когда речь идёт о совместных краткосрочных образовательных программах с иностранными партнёрами. Показать своё видение той или иной проблемы, выслушать точку зрения коллег из-за рубежа и избежать при этом лишних затрат на перелёт и проживание в гостинице иногда бывает полезно. Но онлайн-обучение лишает нас главного – не даёт возможности почувствовать себя частью научно-образовательной среды. А личностный, зрительный контакт между преподавателем и студентами, – её неотъемлемая составляющая. Он мотивирует и вдохновляет молодёжь, никакие цифровые технологии не смогут его заменить.
Но, конечно, те возможности, которые открывает перед нами научно-технологический прогресс, мы используем. Активно внедряем в учебный процесс программное обеспечение, которым пользуются действующие специалисты профильных компаний, а также тренажёры-симуляторы. Они позволяют имитировать, как штатные, так и внештатные ситуации на предприятиях или месторождениях, и способствуют тому, что ребята уже на начальных курсах имеют представление о своей будущей специальности. Это помогает им и во время дальнейших производственных практик, поскольку они гораздо реже теряются и гораздо быстрее адаптируются к новой для себя обстановке. Понятно, что виртуальная или дополненная реальность не может воспроизвести её на 100%, но получить определённые навыки, конечно, позволяет.
Тщательно подобранный профессорско-преподавательский состав, инвестиции в модернизацию инфраструктуры, строительство новых современных учебных корпусов, общежитий, конгресс-холлов, спортивных залов позволили нам создать ту среду, в которой студентам комфортно. И это, вне всяких сомнений, одна из слагающих нашего успеха. Не менее важны и исторические традиции, та самая преемственность поколений, о которой я говорил применительно к промышленности. Мы помним, кем были наши предшественники, сколько месторождений они открыли, сколько предприятий спроектировали и построили, сколько научных открытий совершили.
То есть, с одной стороны, нам есть на кого равняться, а, с другой, мы прекрасно понимаем, в каком направлении нам нужно двигаться. Миссия Санкт-Петербургского горного университета, которому Владимир Путин в мае этого года вернул имя императрицы Екатерины II, состоит в том, чтобы в партнёрстве со всем академическим сообществом России содействовать процветанию нашей страны. За счёт повышения эффективности добычи и переработки природных ресурсов делать её изобильной, мощной, самодостаточной державой, внушающей, как и завещала наша основательница, уважение своим соседям.
