Министр энергетики США Рик Перри во время визита в Польшу вновь заявил о том, что Соединённые Штаты «сохраняют возможность введения санкций за реализацию проекта «Северный поток – 2»». Тем не менее, строительство газопровода уже начато, при этом отечественные и немецкие политики продолжают настаивать на том, что оно должно быть завершено, поскольку продиктовано исключительно экономическими интересами. «Форпост» поинтересовался у технического директора Nord Stream 2 AG Сергея Сердюкова, может ли что-то помешать работам в Балтийском море, выдержит ли Россия конкуренцию с Америкой и выгодна ли Европе диверсификация поставок энергоресурсов.
Сергей Гаврилович, американцы постоянно напоминают о том, что готовы ввести санкции против компаний, которые занимаются строительством газопровода. Это мешает?
Проект реализуется в полном соответствии с графиком, для того, чтобы уложиться в сроки мы одновременно задействуем около 20 судов. На дно Балтийского моря уже уложено более 200 км труб, темпы строительства возрастают.
Самое главное, что береговая инфраструктура строится хорошо. Потому что одно дело – линейное строительство в море, и совсем другое - берега. Здесь у нас нет проблем ни с инженерными решениями, ни с материалами, ни с оборудованием, ни с финансированием.
Но есть проблемы с позицией ряда государств, которые возражают против строительства «Северного потока-2»?
Я не знаю, о каких странах вы говорите. Реализация этого проекта экономически выгодна и России, и ФРГ, куда идёт труба. Оба государства сугубо «за». На Российско-Германской сырьевой конференции, которая прошла в Потсдаме в начале ноября, я не услышал от немцев ни одного высказывания: мол, у нас есть сомнения, нужен ли нам Nord Stream 2. Наоборот все участники говорили – да, он нам совершенно точно нужен для того, чтобы обеспечить спрос на энергоресурсы и достигнуть целей по борьбе с изменением климата.
Объемы собственной добычи газа в ЕС стремительно сокращаются. Кроме того, Германия закрывает свои АЭС, и ту долю на рынке, которую занимала раньше атомная генерация, необходимо чем-то заместить. Возобновляемые источники энергии взять на себя эту функцию не способны по одной простой причине. Дело в том, что население не может жить несколько дней подряд с выключенными холодильниками, и ждать пока выглянет солнце или поднимется ветер. А аккумулировать и хранить энергию, полученную из возобновляемых источников, человечество пока ещё не научилось.
Газ – это универсальный ресурс. Тем более, в Германии есть подземные хранилища, за счёт которых можно непрерывно снабжать страну энергией в течение двух месяцев. Это ведь важно, мы же хотим, чтобы у нас была возможность зажечь свет или зарядить свои гаджеты в любое время суток. Хотим, чтобы интернет и wi-fi всё время работал, мы к этому привыкли, и никто не готов даже на секунду представить, что может быть по-другому.
Поэтому газ – это такая большая гуманистическая страховка для Европы, которая позволяет ей в нужный момент выработать любое количество энергии, если будет такая необходимость. Это, наверное, самая лучшая характеристика для газа, если не считать того, что он экологически безупречен.
Но высокая доля России на европейском рынке голубого топлива воспринимается чиновниками ЕС «в штыки». И Брюссель, и американцы всё время говорят о необходимости диверсификации поставок. Вы согласны с тем, что зависимость от одного поставщика – это определённый риск для Европы?
Никому не нравится монополия, это понятно. Хотя говорить именно о монополии не приходится – доля «Газпрома» на рынке ЕС находится на уровне 29-34% и лишь в отдельных странах превышает 50%. Но вы знаете, у каждой монеты - две стороны. Можно говорить о зависимости от одного поставщика, а можно – о зависимости от одного потребителя. Но существует ещё такое понятие, как взаимозависимость. Семейная жизнь, отношения между мужем и женой – это тоже монополия, тем не менее, наше современное общество согласно с таким положением дел. Оно говорит – это правильно, это нормально.
Да, мы обладаем ресурсами, мы можем наращивать их экспорт. Но для того, чтобы это произошло, нам нужен определённый импульс, инициатива со стороны потенциального потребителя. Нельзя проснуться утром и сказать: дайте нам газ. Он придёт в лучшем случае через семь лет. И как тогда чиновники объяснят людям, почему у них в домах не горит свет?
Наш посыл очень прост. Никто никого не заставляет что-то покупать. Нет, просто на рынок привезли товар, так же, как на базар привозят продукты. И если уважаемые господа из-за океана могут предложить продукт такого же качества по конкурентоспособной цене, наверное, он тоже будет пользоваться спросом. А если нет - то можно сколько угодно рассуждать о диверсификации, писать что-то в Твиттере, потребитель всё равно предпочтёт наиболее выгодное и рациональное предложение.
ФРГ – страна с огромным научным и промышленным потенциалом, но у них нет сырья. А у нас есть. Мы можем его продать, а они готовы его купить для того, чтобы их экономика продолжала полноценно развиваться. Взаимная выгода – большой драйвер для сближения. И каким-нибудь рядом стоящим игрокам очень сложно будет этому что-то противопоставить. Мне так кажется.
