Перейти к основному содержанию

С книгой на выходных: поэтический «Значит, ураган» о Егоре Летове

Егор Летов, лидер группы «Гражданская оборона» и гений сибирского панка, умер 13 лет назад. За это время его песни много раз перепели молодые музыканты, и выросло поколение слушателей, которое никогда не ходили на концерты Летова. В этом году безо всяких громких дат вышла книга, названная по одной из песен с последнего альбома «Гражданской обороны», выпущенного при жизни Летова, — «Значит, ураган». У неё есть подзаголовок: «Опыт лирического исследования». Написал книгу Максим Семеляк — журналист, критик и писатель, автор самого проникновенного некролога Эдуарду Лимонову и спорной книги про историю группы «Ленинград».

Фигура рассказчика тут важна не менее, чем фигура центрального героя. Семеляк не стесняется поведать читателю воспоминания о том, где и как он впервые услышал Летова, какой альбом ему довелось послушать до официального релиза и какие эмоции у него это вызвало. С одной стороны, если ждать от «Значит, ураган» только биографии лидера «ГрОБа», подобные фрагменты спровоцируют исключительно вопросы «А зачем мне эта информация?». Но мы сами, когда рассказываем о том, что думаем о книгах, песнях или фильмах, в первую очередь опираемся на воспоминания о них и о происходившем в тот момент, когда они вошли в нашу жизнь. Оптика, к которой обращается Семеляк, эгоистична, но очень понятна.

И Максим Семеляк, надо сказать, умеет рассказывать — хотя тут необходимо сделать оговорку, что зачастую он обращается к слишком уж метафорическому и почти что поэтическому языку. «Значит, ураган» существует в точке пересечения сразу нескольких родов и жанров литературы: и биографии, и эссеистики, и журналистского расследования, и репортажа, и интервью, и сборника баек, и филологического анализа и даже заклинания. Но больше всего здесь духа той самой лирики: подзаголовок неслучаен. «Значит, ураган» — этакая энциклопедия поэтических жанров в прозе. Здесь можно обнаружить и подражание, и элегию, и оду, и послание, и эпитафию. Такое сравнение тоже скорее метафора, чем буквальное объяснение явления; ну так буквальных объяснений никак не найти и во всей книге.

Лирика действует на читателя иначе, чем эпос. В лирике почти нет информационности, зато она отлично передает субъективные переживания. Так и «Значит, ураган»: он позволяет прочувствовать Егора Летова как персонажа, прочувствовать его стихи — но вряд ли на сто процентов объяснит нам лидера «Гражданской обороны» и его творчество, несмотря на подробный анализ поэзии текстов Летова и работу с историческим контекстом (тут разговаривают и вдова Летова Наталья Чумакова, и коллеги по сцене, например лидер «АукцЫона» Леонид Фёдоров, и коллеги по группе, например гитарист Игорь Жевтун).

Чем не заклинание, призванное заколдовать слишком доверчивого читателя: «Он вбухал в довольно-таки одноколейную панк-эстетику нечто совершенно неподъёмное, выведя её в сферы, как выразились бы санкт-петербургские художники, неизбыва. Откровенности приобрели характер откровений. На этот счет Летов закошмарил всех ещё в 1980-е с помощью довольно стройной теории, суть которой сводилась к тому, что подлинный рок есть форма изживания из себя человека. "Рок" постигает жизнь не через утверждение, а через смерть и (само)разрушение; чем больше шаманства, тем лучше, и вообще человека нужно "бить щедро и отчаянно", как писал он сам тогда».

Такой подход вполне может оказаться не близок читателю, однако шаманство у Семеляка сочетается с четкой структурой. В одной небольшой книге о музыканте он смог уместить портрет целой эпохи — перестроечной — и показать, как это поколение отличается и от предыдущих, и от следующих. Со страниц «Значит, ураган» говорят не только коллеги и близкие люди Егора Летова, говорят люди, которые запечатлели в своей памяти весь «угар» и трудности конца 1980-х и 1990-х годов, но не готовы это время костерить.

«Если вкратце, то общее ощущение той переломной поры было схожим — дверь в постсоветское будущее уже была приоткрыта. Все, кому надо, прошли в проём и стали обживаться, притворив за собой. Летов же принципиально остался на пороге и стал оглушительно хлопать этой самой дверью туда-сюда, пытаясь доказать, что, во-первых, она открывается в обе стороны, а во вторых, всё дело непосредственно в ней ("Лишь калитка по-прежнему настежь"), в пороговой точке перехода».

В результате «Значит, ураган» оказалась книгой много большей, чем просто работой об одном музыканте или даже целом поколении — сколько бы Семеляк ни подражал летовской эстетике и ни цитировал его стихи. «Значит, ураган» рассказывает — на поэтическом языке, в лирических жанрах, — о мироощущении страны, большинству жителей которой действительно каким-то шестым чувством ясно всё, о чем Егор Летов пел в своих песнях. И это чувство, сочетающее удручённость и крайнее жизнелюбие, возможно, действительно никак не получается определить и перевести из поэзии в прозу.

Максим Семеляк. Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования. — М.: Индивидуум, 2021. — 256 с. (18+)