Эксперты компаний BHP и Legal & General Investment Management сделали неутешительный вывод: никакого энергетического перехода в мире не происходит. Все разговоры на этот счёт – не более, чем спекуляции, которые не имеют ни малейшего отношения к действительности. Впрочем, это ещё полбеды.
Сегодня всё более очевидным становится тот факт, что Западу на самом деле вовсе и не нужна была скорая победа возобновляемых источников над углеводородами. Его учёные и политики с самого начала прекрасно понимали, что генерация нефтепродуктов и, тем более, природного газа, влияет на климат не так уж и сильно. Но зачем нас тогда вводили в заблуждение и убеждали, что в середине столетия планета вследствие чрезмерной эмиссии парниковых газов пройдёт точку невозврата, после чего цивилизация будет обречена на гибель из-за последствий глобального потепления?
Об этом чуть позже, а вначале – о докладе под названием «Дилемма энергетического перехода», который подготовили австралийцы в соавторстве со своими британскими коллегами. Их исследование ясно даёт понять, что на долю ветрогенераторов и солнечных панелей приходится всего лишь 30% прироста спроса на первичную энергию. То есть они неспособны покрыть даже дополнительные потребности человечества. Это значит, что никакого вытеснения с рынка ископаемого топлива не происходит, напротив, оно становится всё более востребованным товаром.
«Всерьёз говорить об энергопереходе можно лишь в том случае, если ВИЭ будут обеспечивать на глобальном уровне более 100% прироста спроса на энергию. Сейчас рынок «зелёной» генерации продолжает увеличиваться, но недостаточными темпами. Поэтому дальнейший рост мировой экономики и впредь будет провоцировать увеличение объёма выбросов», - приводит Mining.com выдержку из доклада.
Никакой реакции со стороны официальных лиц Евросоюза, долгие годы возглавлявшего борьбу с глобальным потеплением (или его призраками), не последовало. И это вполне ожидаемо. Там сейчас обсуждают совершенно иные идеи. В Брюсселе, Берлине и большинстве других столичных городов ЕС идёт поиск ресурсов, которые могли бы в обозримой перспективе заменить российские нефть и природный газ. Пока эти искания не слишком успешны, тем не менее, на самом высоком уровне уже прозвучали заявления о том, что около 30 млрд кубометров метана, который сейчас экспортирует «Газпром», будут замещены мазутом и углём. То есть гораздо более вредоносным для окружающей среды сырьём, использование которого, вне всяких сомнений, приведёт к значительному увеличению эмиссии СО2 и прочих парниковых газов.
Что это значит? Борьба за углеродную нейтральность неожиданно завершилась? Но почему? Быть может потому, что она была не целью, а лишь средством для решения совершенно иных, не связанных с изменением климата задач? Для того, чтобы лучше понять, каким образом коллективный Запад использует экологическую повестку в своих интересах, достаточно вспомнить о Монреальском протоколе. Этот документ был подписан, казалось бы, с благой целью – сохранить озоновый слой, который, по мнению ряда учёных, начал истощаться под воздействием фреонов.
С этой гипотезой многие изначально не соглашались, полагая, что масштаб проблемы серьёзно преувеличен. Скептики говорили о том, что размер озонового слоя уменьшается или, напротив, увеличивается под воздействием совершенно иных факторов. А фреоны, если и влияют на него, то в гораздо меньше степени, чем, например, солнечная радиация. Такого же мнения придерживались и эксперты американской фирмы «Дюпон», которая занималась выпуском хладогентов.
Однако в один прекрасный момент, где-то в середине 80-х годов прошлого века, её учёные разработали модефицированный фреон-134, который совершенно точно, вне всяких сомнений и оговорок, никак не влиял на озон. После этого события руководство компании резко изменило свою позицию и стало главным критиком старых технологий. Оно и понятно. В случае запрета на них «Дюпон» становился бы фактическим монополистом глобального рынка.
После подписания Монреальского протокола в 1987 году именно так и произошло. Тот факт, что новые фреоны оказались в несколько раз дороже старых, были склонны воспламеняться и причиняли больше вреда здоровью человека, в расчёт принят не был. Недоказанная гипотеза превратилась в аксиому. Причём понять, действительно ли это стало благом для всего человечества или же исключительно для американской корпорации, доходы которой резко возросли, довольно трудно и по сей день.
Аналогичная история развернулась и вокруг углеводородов. Их дискредитация продолжается уже на протяжении нескольких десятилетий. За это время выросло не одно поколение молодых людей, причём не только на Западе, но и у нас, которые свято верят в то, что уголь, нефть и газ – это «пещерное топливо», которое используется до сих пор лишь по одной причине. В связи с тем, что добывающие корпорации обладают очень сильным лобби, препятствующим победному шествию экологически чистых возобновляемых источников энергии.
При этом в расчёт не принимается простой и, казалось бы, очевидный факт, что вся мировая экономика сегодня держится именно на углеводородах. Не будет их, и весь мир, к которому мы привыкли, включая интернет, всевозможные гаджеты и электромобили, попросту перестанет существовать. Ветряные и солнечные электростанции не дадут и четверти необходимой для прогресса цивилизации энергии. А в том случае, если их количество неожиданно вырастет в пять-шесть раз, что будет стоить сотни миллиардов долларов, они не смогут обеспечить регулярность энергоснабжения. То есть у нас в квартирах свет будет гореть не постоянно. И даже не по заранее утверждённому графику, а в зависимости от капризов погоды.
Многие аналитики, чей голос тонул в шуме, поднятом адептами энергоперехода, неоднократно напоминали, что извержения вулканов влияют на содержание в нашей атмосфере углекислого газа гораздо значительнее, чем деятельность человека, то есть антропогенное воздействие. И обращали внимание на то, что «эксперты», утверждающие обратное, действуют вовсе не в интересах счастливого экологичного будущего человечества, а в интересах коллективного Запада. Одна из его приоритетных задач - ослабить державы, обладающие богатой сырьевой базой, прежде всего, Россию, и получить свободный доступ к нашим ресурсам. Как в девяностые годы.
Но почему же борьба с «пещерным топливом», использование которого не позволяет достичь климатической нейтральности, в Европе неожиданно прекратилась? Почему именно сейчас? И каким образом укладываются в идеологию энергоперехода заявления о дополнительных объёмах мазута и угля, которые ЕС собирается жечь на своих электростанциях?
Ответ на эти вопросы чрезвычайно прост. Конечной целью всех разговоров о глобальном потеплении было вовсе не снижение техногенной нагрузки на окружающую среду, а дискредитация «плохих русских», которые добывают и продают углеводороды, «не желая при этом заботиться об экологии». Но в то же время «гребут деньги лопатой» и «тратят их на свою армию».
Сейчас найден другой, гораздо более весомый повод для очернения России. Так что ветрогенераторы и солнечные панели стали попросту менее актуальны, чем прежде. Как и пресловутый «углеродный налог», единственная цель которого состояла вовсе не в том, чтобы сделать природу чище, а в том, чтобы забрать значительную часть прибыли от продажи нефтепродуктов и природного газа у Москвы и переложить её в карман Брюсселя.
Энергопереход в ЕС завершился, так толком и не начавшись. Но европейцев это абсолютно не беспокоит, что и неудивительно. Они не могут не понимать: не так уж и важно, какой дополнительный объём СО2 попадёт в окружающую среду, если Старый свет будет сжигать вместо метана уголь и мазут. Тот же вулкан Кумбре-Вьеха, который прошлой осенью в течение трёх месяцев извергался на Канарских островах, выбросил в атмосферу больше парниковых газов, чем весь Евросоюз за целый год. В том числе, по самым скромным подсчётам, около 3 миллионов тонн диоксида серы. Это очень много.
Если учесть, что в 2021 году на планете активизировалось около 70 вулканов, то становится очевидным: вклад европейских (да и любых других) ТЭЦ в общий объём выбросов при любом развитии событий не станет определяющим. Так было и прежде, но теперь в связи с новыми обстоятельствами коллективный Запад будет гораздо менее настойчиво убеждать весь остальной мир в обратном.
