7 апреля 1930 года принято постановление СНК СССР об исправительно-трудовых лагерях и передача их в подчинение созданному в то же время Главному управлению лагерей – печально известному ГУЛагу.
К этому времени заключение граждан под стражу рассматривалось властью не только как средство физического уничтожения оппозиции (её уже практически не существовало), но и в качестве колоссального экономического ресурса. Арестанты в 1930—1950-х годах стали основной движущей силой строительства крупных промышленных и транспортных объектов – Беломорско-Балтийского и Волго-Донского каналов, Волжской, Рыбинской и других ГЭС, Норильского и Нижнетагильского металлургических комбинатов, северных железных и автомобильных дорог. Фактически труд зеков стал тем фундаментом, который позволил Иосифу Сталину в короткие сроки провести индустриализацию СССР, сэкономив при этом колоссальные финансовые ресурсы.
Основой большинства арестов служила пятьдесят восьмая статья со сроками заключения от 10 до 25 лет. Обвиняемые зачастую не присутствовали на самом судебном заседании, а узнавали о своей судьбе пост-фактум, из обвинительного заключения. Причины арестов нередко бывали «притянуты за уши», однако рассчитывать на оправдательный приговор, вне зависимости от тяжести содеянного, не приходилось. Сроки получали все – и реальные вредители, и любители политических анекдотов, и те, кто попросту оказался не в то время не в том месте. Стране были нужны рабочие руки.
Обитатели ГУЛага работали по 12 часов в сутки, жили в плохо отапливаемых бараках, спали в той же одежде, что и трудились. Питание было недостаточным, поэтому в некоторых северных лагерях в первую же зиму после этапирования погибало до половины прибывших заключенных. Например, в 1933 году смертность в целом по ГУЛагу составила более 15%. Отбыть срок и выйти затем на свободу удавалось немногим.
