Весной этого года в России появилась новая литературная премия. Инициатором её создания выступил книжный обозреватель и автор Telegram-канала «Стоунер» Владимир Панкратов. Отличие этого проекта от аналогичных заключается в возрасте участников, жюри и обязательных обсуждениях произведений, проходящим в разных городах. «ФИКШН35» создана для молодых – в противовес более крупным «старшим братьям», премиям «Большая книга», «Национальный бестселлер», «Нос» и «Ясная Поляна», которые не выставляют возрастной ценз. О том, чем это может быть полезно современной русской литературе, почему нужно слушать голоса ровесников и как создать такой проект «с нуля», «Форпосту» рассказал Владимир Панкратов.
Какова концепция «ФИКШН35»? Как появилась идея создания такой премии?
Началось это всё не с чего-то конкретного. Во-первых, я был на дебатах премии «Нос» и про себя подумал, что если бы эти самые книжки обсуждали люди другого возраста — может быть, мои ровесники или ещё младше — они бы точно приводили совершенно другие доводы или им бы понравились совершенно другие книги просто потому, что они принадлежат другому поколению.
А потом ещё подумал, что есть что-то непонятное в том, что в премиях книга дебютная соревнуется с книгой писателя, который пишет уже давно. Хотя, например, книга Гузели Яхиной (дебютный роман «Зулейха открывает глаза» — прим. ред.) с первого раза взяла все премии сразу (в 2015 году стала лауреатом премий «Большая книга» и «Ясная Поляна» — прим. ред.) Но, тем не менее, мне кажется, что это больше исключение. Мне показалось, что было бы правильным, чтобы книги молодых авторов вставали в один ряд с книгами молодых же авторов, а не оценивались наравне с писателями, у которых за спиной уже десятки книг.
У «Носа» второй год есть приз критиков («Приз критического сообщества», награда, альтернативная основной и призу читательских симпатий — прим. ред.), и в этом году в их финал вышли книги Мещаниновой (сборник рассказов 37-летней сценаристки Натальи Мещаниновой «Рассказы» — прим. ред.) и Петрушевской (третий роман 81-летней писательницы Людмилы Петрушевской «Нас украли. История преступлений»; награду получил именно он — прим. ред.) И я подумал, что это действительно, без иронии, очень сложный выбор. Петрушевская написала хороший роман, а Мещанинова написала хорошую и нужную, быть может, книгу рассказов. Сам такой выбор толкает на компромиссы. Я не знаю, как выбирать в этом случае. И я подумал, что можно создать ситуацию, в которой такого выбора не было бы вообще, чтобы выбор был всё-таки среди авторов, у которых более-менее равные позиции.
А что было дальше? Ты однажды проснулся и начал делать сайт fiction35.com?
Дальше я озвучил свои мысли на странице в Facebook и в Telegram-канале. Пара людей в Telegram откликнулись на мой пост, как-то его прокомментировали. И даже потом я всё равно не сразу решил её делать. Со временем, прошёл, может быть, месяц или два, и я чувствовал, что эта мысль меня не покидает. Я подумал, что если она меня не покидает, то надо это сделать. В это время я также что-то постил, получал какие-то комментарии, из чего сделал вывод, что, особенно среди моих ровесников, эта мысль получает поддержку.
То есть основная идея — сравнивать равных с равными?
Да, это одно отличие, хотя есть уже опирающаяся примерно на тот же принцип премия «Лицей» (созданная в 2017 году премия для авторов в возрасте от 15 до 35 лет; спонсоры — группа компаний «Лотте»; возраст жюри не оговаривается — прим. ред.) И именно из-за этого мы решили не брать рукописи в расчёт. Во-первых, «Лицей» это уже делает, а во-вторых, с рукописями заявок было бы намного больше, и тогда нужны были бы некие чтецы, которые бы отбирали книги для длинного списка, нужно было бы за это платить, а у нас пока такой возможности нет. Поэтому мы решили пока обойтись без рукописей.
А второе отличие – это то, что читать и оценивать эти книги будут тоже ровесники этих же авторов. Потому что – это, наверное, спорный такой тезис, – но я по себе наблюдаю, что меня, когда я что-нибудь делаю, гораздо больше трогает оценка моих же ровесников. Когда меня оценивают люди старше меня, я к этому прислушиваюсь, стараюсь для себя что-то полезное взять, но если меня покритикует человек, который меня старше, это меня не заденет. Может, станет поводом задуматься, да, но не обидит и не заденет, потому что я нахожусь с ним как будто в разных плоскостях. Примерно то же самое, если это сделает тот, кто младше. Но если это сделает мой ровесник, человек одного со мной поколения, то именно его оценка будет для меня наиболее острой. Потому что если я пишу какой-то текст, получается, что я пользуюсь тем же бэкграундом. Пусть у них меньше опыта, чтобы оценить этот текст с литературной точки зрения, но именно с поколенческой позиции мы с ними смотрим на мир одними глазами.
Почему 35 лет, а не 30 или 40? Ориентировался ли ты на какие-то аналогичные, быть может, зарубежные премии?
Чисто интуитивно. Вообще у писателя карьера начинается довольно поздно. 30 лет – это было бы маловато, хотя всё равно есть люди, которые к этому возрасту успели хотя бы что-то опубликовать в «толстых» литературных журналах. Но если смотреть на наш список, то у нас большинству 31, 32, 33 года. А 40 лет – я не смог бы в премии для молодых авторов сделать границу до 40, как-то рука не поднимается.
Не знаю насчёт других мировых премий, я специально не ориентировался. Наверняка они есть, не думаю, что это очень оригинальная история. Я знаю о единственной такой премии — от National Book Foundation, организации, которая раздаёт National Book Award (ежегодные литературные награды в США — прим. ред.) У них есть премия Five Under 35, они выбирают не одного, а пятерых самых перспективных писателей в возрасте до 35 лет, и просто обращают внимание общественности. Мне кажется, 35 — это цифра, которая подходит и под определение молодого писателя, и не слишком ограничивает возрастной ценз.
Есть ли у премии материальное наполнение – и если нет, то будет ли, на твой взгляд, она интересна авторам? Ты как организатор хотел бы, чтобы у премии в будущем появился денежный приз, или она должна оставаться бескорыстным проектом?
Материального наполнения нет, но это не принцип премии. Его нет, потому что у меня нет времени и сил, чтобы найти какого-то спонсора, чтобы это наполнение появилось. Это не намеренный отказ. Один из авторов говорил мне, что отсутствие денежной награды симпатично, потому что обсуждение книги порой кажется чем-то гораздо более ценным. Понятно, что приз – это приятно, но сейчас мне кажется, что, может быть, отсутствие денежного приза играет на пользу. Потому что это низовая инициатива, и это показывает, что здесь нет никакого второго дна. Я не верю в то, что организаторы или спонсоры влияют на ход премии, но бывают разные авторы, у них бывают разные общественные позиции, и кто-то может не хотеть участвовать в премии, которую будет спонсировать условный «Яндекс» только потому, что «Яндекс» не выдавал новости про митинги. Я сейчас сильно утрирую, но мысль понятна. А так видно, что никто за этим не стоит, что обсуждают книги только те, кто заинтересован в самой литературе. Но я повторюсь, мы ищем спонсоров, и я думаю, что, в конце концов, найдём. Но, может быть, не в этом сезоне.
Ты уже несколько раз употребил местоимение «мы». «Мы» — это кто?
Когда я говорю «мы», это всё же в большей степени я. Есть человек, который ходит со мной на обсуждения и всё снимает, потому что это физически нельзя сделать одному. Есть человек, который помогает с визуальным оформлением сайта. Они вообще не относятся к книжной сфере. Это просто мои друзья. А так, всю идею, все составляющие – это всё я. Просто такая привычка говорить не «я», а «мы», наверное, как в научных статьях.
Какие у тебя были сложности с организацией премии?
Сложностей никаких не было. В принципе, на эти вещи приходится немного тратиться, но совсем немного. Купить домен для сайта, ездить по городам на обсуждения. Единственное, что, может быть, какие-то переговоры иногда затягиваются. Сейчас я жду ответов от Нижнего Новгорода и от Казани, пока это происходит медленнее, чем с Москвой и Петербургом, но, думаю, что мы эту историю всё же добьём.
Чем важен этот проект лично для тебя?
Мне важно создать ещё одну площадку, где книги бы обсуждались. Я говорю «ещё одну», хотя их у нас не так уж и много. Есть книжные клубы, например. Там каждый раз обсуждают по одной книге, и это, может быть, даже важнее. Но в книжных клубах берутся во внимание книги, которые участники уже прочли, а здесь же мне хочется, чтобы посредством этого обсуждения все остальные об этих книгах, наоборот, узнали. В списке есть авторы, которые известны, тираж книг которых успел уже распродаться, но есть имена совершенно незнакомые, и, мне кажется, это самое ценное для любой премии – вытащить на свет какие-то незнакомые имена. Ну и предоставить другую точку зрения на современную литературу. Я ничего не имею против людей, которые сегодня популярны в критике; как правило, какие-то комментарии всегда берутся у них, и это, наверное, нормально. Но мне самому было интересно: что, если люди помладше попробуют это обсудить, получится ли это содержательно и интересно для зрителя, для читателя, который, быть может, тоже молод.
То есть это история не про личные амбиции?
Никто не поверит, что у меня нет личных амбиций. Я просто делаю то, что мне интересно. В этой среде можно было бы много чего поделать. Я, например, обожаю журналы, я с удовольствием позанимался бы каким-то литературным журналом, но это потребует больших усилий и затрат. А вот такой способ мне интересен, и я пока могу это понести. Понятно, что лучше это сделать коллективными усилиями. И если бы я не спросил у номинаторов, о десятке книг я бы не узнал. Хотя эти тексты напечатаны в «толстых» журналах, к ним есть свободный доступ, но я о них всё равно не знал. Понятно, что один человек физически не может узнать обо всём и прочитать всю литературу. А здесь за счёт того, что приняло участие много человек, мы разом узнали о целой порции новых имён.
Как составлялся длинный список премии? Для номинаторов было какое-то возрастное ограничение?
Для номинаторов у нас возрастного ценза нет, а для членов жюри он есть, но это не прописано в правилах и положении. Я написал лично многим людям с предложением выдвинуть какие-нибудь книги, несмотря на то что мне нечего было показать — ни сайта, ничего не было. Всё равно люди живо на это откликнулись.
Какого-то ограничения по количеству выдвигаемых книг я тоже не ставил, потому что это первый сезон, и я подумал, что пусть лучше люди больше выдвинут, потом мы с этими книгами что-нибудь сделаем. Большинство всё равно выдвигало по одной книге, есть те, кто выдвинул по три книги, по четыре. Список номинаторов, который сейчас висит на сайте, — это не все, кто мне ответил. Их ещё больше, но, например, некоторые книги, которые были выдвинуты, в итоге в длинный список не попали чисто по техническим причинам: возраст автора уже не подходил, или книги были изданы за свой счёт, что мы тоже решили не брать. При этом получилось много пересечений: например, книгу Некрасовой (книгу Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина» о детском буллинге — прим. ред.) — это такой самый громкий пример – выдвинули человек девять независимо друг от друга. А вот, например, книгу Влада Новикова (книга «Соломенная собачка с петлёй на шее» о 30-летнем герое и том, как он живёт в современном мире — прим. ред.) выдвинул Сергей Морозов, один, за что я ему благодарен, потому что я так узнал про этого автора.
В итоге я решил все книги, которые были выдвинуты, поместить в длинный список. Получается, что какой-то один человек выдвинул книгу, и мы сразу взяли её в длинный список. Но абсолютное большинство произведений получило по несколько выдвижений. Например, «Три повести» Кирилла Азёрного (о 30-летнем растерянном человеке — прим. ред.) – это не роман, а три разные повести. Опубликованы в разное время в «толстых» журналах, и даже эту книгу номинировали два человека, а не один, совершенно разные, живущие в разных городах.
Где можно прочесть эти книги? Есть ли они в свободном доступе?
Да, я недавно считал и выяснил, что 16 книг из 31 есть в свободном доступе в интернете. Они опубликованы в «толстых» журналах или в разных СМИ под видом каких-то проектов. Я вывешивал у себя в канале в Telegram список ссылок на те книги, которые можно скачать. Если зайти на сайт премии, там у каждой книги есть своя страничка, и там тоже есть ссылки, где можно и бесплатно прочитать, и купить текст.
Ты говорил про Нижний Новгород и Казань – я правильно понимаю, что там готовятся обсуждения? Зачем вообще нужны эти встречи, кого ты туда приглашаешь? Будут ли ещё встречи в Москве и Петербурге?
Да, встречи будут, как минимум в Москве пройдёт финал, где будет определён победитель. Я приглашаю на эти встречи людей, которые имеют к литературе какое-то отношение. В некоторых других премиях есть такой вот прикол, что ли, что оценивают книги непрофессиональные читатели, люди из других видов искусства и других видов общественной деятельности. Я понимаю, что нам можно было бы сделать то же самое, и думаю, что какие-то спикеры согласились бы в этом поучаствовать и, может быть, так премия получила бы больше внимания, стала бы более популярна. Но я намеренно от этого отказался, потому что постоянно думаю о самих авторах. Цель этих встреч – обсуждение книг. С одной стороны, читатели должны об этом узнать, с другой стороны, сами авторы получают обратную связь от этих обозревателей. И мне казалось более честным по отношению к авторам, что их книги будут обсуждать обозреватели, критики или даже книгопродавцы.
На этих встречах никто ни за что не голосует?
Пока вот что происходит. Сначала я думал, что короткий список финалистов мы определим в сентябре. Сейчас я немножко поменял замысел и подумал, что короткий список мы определим даже в ноябре, потому что до того, как его определить, мы постараемся максимально обсудить длинный список. И на этих встречах, которые сейчас проходят, книгам даётся оценка, обсуждаются тенденции. Потом, когда, по возможности, произведения будут обсуждены, состоится такая же встреча, но там уже будет голосование. В нём примут участие все члены жюри, они открыто проголосуют, объяснят свой выбор. Потом, я думаю, может быть, даже в январе следующего года, мы проведём ещё одно обсуждение, где поговорим о том, что у нас получилось, ещё раз проголосуем открыто и ещё раз объясним свой выбор, и таким образом определим победителя.
Тут суть в чём — если посмотреть на премиальный сезон других премий, то сначала идёт приём заявок, потом объявление длинного списка, потом — короткого списка и победителя. И вот почему-то период между длинным списком и коротким списком — он, как правило, совсем небольшой. Как будто длинный список объявляют для самих авторов, чтобы как-то их поощрить. А вот короткий список — это как будто уже действительно список для чтения. Ну и считается, что обычный читатель, которому не нужно торопиться, он десяток книг за год или полгода прочтёт. При этом 40 книг, которые попали почему-то в длинный список, они забываются. Мне кажется, что список для чтения — это как раз длинный список. Он самый интересный и разнообразный. Поэтому мы сейчас концентрируем внимание на нём.
Какие книги вы уже успели обсудить и какие будете обсуждать в ближайшее время?
Мы пробуем форматы. На первом обсуждении, которое было посвящено размытию жанровых границ, я всем спикерам, которых позвал, заранее предложил список из шести книг, которые мы будем обсуждать. Понятно, что под эту тему подходили больше книг, но, опять же, мне было важно обсудить конкретные, дать конкретную обратную связь авторам. Это книги Романа Бордунова «Страна возможностей», Ольги Брейнингер «Visitation», Евгения Алёхина «Календарь», Ильи Данишевского «Маннелиг в цепях», Евгении Клепиковой «Наверно я дурак» и Алексея Поляринова «Почти два килограмма слов».
Во вторую встречу я решил сделать по-другому и посмотреть, будет ли разница, и какая будет разница. Мы определили тему — о том, как пишут о современности, — но я не стал заранее очерчивать список, которого мы будем придерживаться. Тема очень обширная, многие книги под эту тему подходят. В итоге, с одной стороны, встреча получилась менее конкретной, с другой, мы больше поговорили про тенденции, и сама беседа была живее, потому что мы были менее скованы. Я по-прежнему не знаю, какой формат лучше, честно, но думаю, что в третий раз придумаем что-нибудь ещё новое или вернёмся к первому формату.
Получал ли ты претензии, касающиеся замысла премии? Может быть, кого-то не устраивает ограничение по возрасту или отсутствие «взрослых» экспертов? Или пока что фидбэк исключительно положительный?
Мне говорили, что да, возрастной ценз сильно ограничивает. Но опять же, судя по количеству книг, мне так не показалось, потому что сейчас в списке 31 книга, а изначально их было 45. То есть книг хватает, даже тех авторов, что до 35 лет, даже тех текстов, которые уже не рукописи, а были хоть где-то опубликованы. Потом были ещё замечания о том, что для длинного списка не было никакого дополнительного отбора. А в остальном никаких замечаний пока не было.
Есть ли понимание относительно будущего премии? Случится ли она в следующем году?
Обязательно буду проводить её в следующем году, учитывая все изъяны, которые начнут вылезать наружу. Может быть, к этому времени найдётся спонсор, что будет только приятно. Хотя у меня есть мысль, что – это тема для отдельного разговора – мне кажется, что чисто денежная награда для писателя правильна с той точки зрения, что писатель хоть на какое-то время может не загружать себя работой. Например, он не пишет книги, потому что ему нужно зарабатывать деньги.
С другой стороны, мне кажется, что для авторов может стать более ценной награда не чисто денежная, а возможность, которую они получат. У меня была мысль, что наградой можно сделать не деньги, а возможность поездки в какой-то писательский дом, где ты живёшь один или ещё с парой писателей с разных точек мира и где ты проводишь месяц или два в полном покое, ничего не делая, просто для того, чтобы посвятить себя полностью писательству. Может быть, такое даже больше интересно и ценно, чем просто денежный приз.
Почему, как тебе кажется, 2019 год вообще стал каким-то годом альтернативных премий? Появилось как минимум три инициативы «снизу» — блогеры читают иностранный список премии «Ясная Поляна», вот «ФИКШН35» и премия для книжных блогеров «Блог-пост». С чем это может быть связано?
Мне всегда в таких случаях кажется, что если доходить до сути вещей, то там окажется причиной не какая-то тенденция, но какая-то личная инициатива человека или нескольких людей. Потом из этого что-то вырастает. То есть чтение списка «Ясной поляны» — это инициатива Жени Лисицыной (блогер @greenlampbooks в Telegram — прим. ред.) По этому поводу мы не разговаривали, но, даже записывая видео для нашей премии (Евгения Лисицына входит в состав жюри «ФИКШН35» — прим. ред.), она сказала, что книги номинируются на премии, а читатели всё равно не обращают на них внимания, а обращают внимание только на победителя. Это немножко неправильно, потому что в чём тогда смысл формирования длинного списка? Только люди, которые сильно заинтересованы, дороются до него. И у неё было желание рассказать про все книги, рассказать именно читателю. Потому что и вправду на треть книг любого длинного списка ты порой не найдёшь даже рецензий. То есть текст может быть неплохой, но на него вообще не написали рецензии. Как тогда читателю о ней узнать? Вернее всего предположить, что он не будет её читать. У Лисицыной была такая цель, насколько я понимаю. У меня тоже были какие-то свои причины. «Блог-пост» — это тоже пара-тройка человек, которые вместе захотели это сделать.
По поводу премии для блогеров меня волнует другой вопрос, ответа на который я не знаю. Меня волнует, почему именно когда Telegram набрал популярность, стали вдруг говорить о том, что пора блогеров премировать, пора их слушать и так далее. Потому что на LiveLib (социальная сеть, посвящённая литературе, существует с 2007 года — прим. ред.) есть люди, которые давно пишут про книги, и многие из тех, кто сегодня пишет в Telegram, многие лета писали на LiveLib, а до этого никто про них ничего не знал, не обращал внимания. В Instagram тоже книжные блогеры живут давно, и на YouTube. Это такой интересный феномен. Почему именно когда набрал популярность Telegram, все подумали, что блогеров тоже надо как-то поощрить. Мне кажется, это связано с тем, что Telegram стали пользоваться все. Лидеры мнений типа Алексея Венедиктов — у них считается обязательным иметь Telegram-канал. И все увидели, что в Telegram, оказывается, есть много всяких блогеров.
