Перейти к основному содержанию

Как ленинградские учёные обеспечили фронт боеприпасами

блокада
© Общественное достояние

За годы блокады Ленинграда, по разным подсчётам, погибло от 600 тысяч до полутора миллионов человек. Больше, чем после ядерных ударов по Хиросиме и Нагасаки вместе взятым. Каким образом измождённым жителям, работавшим на заводах, удалось обеспечить боеприпасами не только защитников своего города, но и войска, оборонявшие столицу?

В декабре 1941 года командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Жуков телеграфировал в осаждённый город:

«Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами».

Так он отреагировал на поставку самолётами в адрес армии, защищавшей Москву, военной продукции, в частности, пушек, автоматов и мин. С одной стороны в этой телеграмме, как и в самом событии нет ничего удивительного – по решению Государственного комитета обороны половина вооружения, выпущенного в городе на Неве, должна были идти на другие участки фронта. С другой - довольно трудно представить, каким образом голодные, ослабленные и замерзающие люди сумели повысить нормы выработки втрое и даже создать совершенно новые, нехарактерные для мирного времени производственные линии.

Они трудились без выходных, по 12-14 часов в сутки. Спали зачастую прямо в цехах, чтобы не тратить время на дорогу домой, которую можно было и не осилить из-за измождения. Работали под девизом:

«Нужно фронту – сделаем».

блокада
© Общественное достояние

В итоге во втором полугодии 1941 года предприятия города произвели или отремонтировали 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов, свыше 5 тысяч полковых и противотанковых пушек, около 10 тысяч минометов, свыше 3 млн снарядов и мин, более 80 тысяч реактивных снарядов и бомб.

Последние цифры особенно впечатляют, ведь взрывчатые вещества в Ленинграде до войны не производились. А реализация решения о начале массового производства мин, снарядов и гранат, принятого в конце июля сорок первого, оказалась на грани провала в связи с проблемой нехватки сырья (после того, как фашисты сомкнули блокадное кольцо, она стала бы катастрофической).

Выйти из ситуации удалось, благодаря изобретению профессора Горного института (сейчас – Санкт-Петербургский горный университет) Александра Кузнецова. Он вместе с группой соавторов предложил военным новое взрывчатое вещество «Синал» (Si N Al), созданное на основе алюминиево-кремниевой смеси. В качестве активной добавки использовалась кембрийская глина, которой в городе и на его окраинах было предостаточно.

блокада
© Общественное достояние

Изначально учёный разрабатывал «Синал» для ускорения проходки забоев, поскольку его использование позволяло значительно снизить время, необходимое для проветривание рудника после взрыва, а сами взрывные работы сделать максимально безопасными. Дело в том, что это вещество в отличие от тротила не детонировало ни от сильных ударов, ни от возгорания до тех пор, пока температура не превысит 500 градусов.

Военные специалисты пришли к выводу, что инновацию Кузнецова можно использовать для зарядки ручных гранат, противотанковых и противопехотных мин и осколочных авиабомб. Простота технологии позволила наладить массовый выпуск взрывчатки в нескольких вузах и заводах города уже в августе.

В Горном институте действовало два цеха, выпускавших в сутки более двух тонн «Синала». Работали там, в основном, женщины, несмотря на то, что условия труда были очень тяжёлыми и опасными для здоровья.

Горный университет
© Форпост Северо-Запад

«Это было небольшое помещение (первый цех – ред.), в котором в два или три ряда стояло несколько малогабаритных механизмов для измельчения селитры. Слева от входа был сушильный шкаф, в котором на больших деревянных противнях она предварительно сушилась. Высушенную селитру пересыпали в небольшие ящики, подносили к дробилкам и совками засыпали в них. В противоположном углу от входной двери была небольшая шаровая мельница… Все эти механизмы работали от электропривода. Электроэнергия была не всегда, а сушильный шкаф получал тепло от котельной», - писала после войны бывшая студентка металлургического факультета Алиса Гоппе.

Мария Ошуркова, учившаяся на геолога, вспоминала о том, что работа сопровождалась колоссальными физическими нагрузками. К концу смены, длившейся всего 6 часов в связи с вредностью производства, они становились практически невыносимыми из-за голода.

«От селитры у меня болели глаза. Тяжело физически было поднимать эту селитру по шаткой стремянке и заполнять ею мельницу. Тяжело было готовую взрывчатку тащить в фанерных бочках через весь двор института в подвал, откуда её потом увозили для приготовления снарядов. Жили мы тогда уже в здании института в помещении военной кафедры. Нас в комнате было человек двадцать. Установили дежурство, чтобы непрерывно топить единственную печку-голландку. Дежурить становилось всё труднее – голод забирал наши силы. И в одну из ночей наша очередная дежурная Оля заснула навсегда», - рассказывала Мария Ошуркова.

схема
© Общественное достояние

На фото: схема попадания разорвавшихся (отмечены чёрным цветом) и неразорвавшихся (серым) бомб и снарядов по территории Горного института

В связи с тем, что каждая десятая граната для ленинградского фронта была выпущена именно в Горном институте, он стал одной из целей при авианалётах и артобстрелах. Уже к середине войны в той или иной степени здесь были разрушены все корпуса. А 24 февраля 1942 года прямым попаданием фугаса был уничтожен первый цех спецпроизводства, тот самый, который был описан выше. К концу войны вуз лишился более трёх тысяч квадратных метров своих площадей, остальные требовали капитального ремонта.