В очередном выпуске рубрики «С книгой на выходных» — роман молодого писателя Антона Секисова «Бог тревоги», который начинается с решения героя-москвича переехать в Петербург. О жизни в Северной столице, скитаниях по кладбищам, метаниях между коммуналками и новыми жилыми комплексами, литераторах и рэперах Секисов рассказывает с изрядной долей сарказма.
Тридцатилетний москвич садится в «Сапсан» и переезжает в Петербург... Но если бы всё было так просто. Сначала ему нужно предупредить друзей, девушку, маму, девушка сообщает, что беременна, решение откладывается, потом опять всё меняется, и вот герой стоит на берегах Невы.
Москвич, переезжающий в Петербург. Мелкий писатель-неудачник в попытке поэтизировать жизнь, переехать в мировую столицу писателей-неудачников. Какой флёр романтической глупости тянется за этим решением. Она видела, что перед ней не мужчина, а хоть седоволосый, но по сути младенец, требующий того, чего и сам не в силах понять. Сколько она перевидала таких переездов. Принёс ли он счастье хоть одному?
По одному этому описанию понятно: Секисов не собирается пренебрегать так называемыми «лишними» деталями, поворотами, которые почти никак не относятся к сюжету книги, второстепенными и очень второстепенными героями. Его, в сущности, небольшой роман вмещает огромное количество подробностей и описаний реальных людей (здесь узнаются музыканты группы «макулатура» Евгений Алёхин и Константин Сперанский, а писатели Александр Снегирёв, Александр Цыпкин и Кирилл Рябов предстают под настоящими именами и фамилиями).
Некоторые персонажи получают сходство с языческими богами. Тут, например, мелькают западносемитский бог Дагон, мексиканский бог Шолотль и древнегреческий Гермес. Для одного из героев друзья становятся ожившими идеями. В общем, люди в этой книге как будто и не совсем люди — несмотря на то, что в основе романа явно лежит биография автора.
А сейчас Максим предлагал мне знакомство с поэтом и панком Алексеем «Лёхой» Никоновым. Трудно было понять, зачем Максиму понадобилось нас сводить, зачем Максиму вообще было безостановочно всех со всеми сводить, и днём и ночью кружа по городу. Может быть, с той же целью, что и бог Гермес, носившийся как подорванный на своих сандалиях, безостановочно сводил богов и людей: ни для кого и ни для чего, а просто чтобы внести в жизнь и тех, и других сумятицу — иначе говоря, для одного только собственного развлечения.
Поэтому ничего удивительного, что в какой-то момент вполне себе живой главный герой узнает, что на одном из петербургских кладбищ есть его могила, — и начинает её искать, по-прежнему не забывая методично перечислять другие происходящие в его жизни события. Как будто бессистемно мелькают Комаровское кладбище, некрополь у Александро-Невской лавры, Волковское, Богословское, Шуваловское, Смоленское кладбища. Но в момент начала «кладбищенской» истории книга делает разворот от реального к потустороннему, от бытового в метафизическому.
Название «Бог тревоги» отсылает к стихотворению Николая Гумилёва «Избиение женихов», в котором говорится о событиях, произошедших после возвращения древнегреческого героя Одиссея на Итаку к жене Пенелопе. У Гумилёва он убивает женихов, а затем обращается к своему сыну Телемаху со словами:
Ну, собирайся со мною в дорогу,
Юноша светлый, мой сын Телемах!
Надо служить беспощадному богу,
Богу Тревоги на чёрных путях.
По словам Секисова, тревога — это созидательное и полезное состояние; можно предположить, что это состояние, в котором писался роман. Хотя тезис о созидательности кажется сомнительным, за ним можно увидеть одну из особенностей текста: нервное и для многих бессмысленное состояние для Секисова становится полной противоположностью. С такой оптикой стоит подходить ко всему роману: внешнее бездействие здесь по факту оказывается активным действием, а бесполезные скитания, как ни странно, приближают героя к значимому финалу.
«Бог тревоги» — не первая книга Антона Секисова. Критики, говоря о предыдущих, часто ставили ему в упрёк некоторую поспешность перехода от мира реального к миру выдуманному, отсутствие привычной композиции и в целом недоумевали: как же так, третья книга, а всё та же бестолковость. К четвёртой ясно: для Секисова отказ от нормального развития событий — это осознанный приём. События в его книге начинаются тогда, когда она проходит через границу между мирами, например, миром людей и миром духов. Как будто бы в реальности мало инерции, которая может направить текст. Как будто сюжет может двинуться только благодаря вторжению неизведанных сил. Как будто нет в быте ничего такого, что заслуживало бы внимания.
И так подумаешь — а ведь правда. И тоже пойдёшь на кладбища искать своих мёртвых двойников.
Антон Секисов. Бог тревоги. — СПб.: Лимбус Пресс, 2021. — 272 с. (16+)
