«Зеленая энергетика» станет одной из магистральных тем на Российско-Германском сырьевом диалоге, который стартует 29 апреля. Выпускник Горного университета и топ-менеджер консалтингового подразделения угледобывающей компании ФРГ MIBRAG Максим Ворона рассказал о том, как приходится оптимизировать бизнес в контексте низкоуглеродной экономики.
Германия относится к числу ведущих торговых партнеров России. По итогам 2020 года она занимается вторую позицию по товарообороту и с объемом в 41,9 млрд долларов уступает лишь Китаю с его 104 млрд долларов. Двусторонние контакты, несмотря на сегодняшние напряженные политические отношения, по-прежнему отражают уважение и интерес стран друг к другу. В тройке лидеров государство фигурирует многие годы, что накладывает отпечаток на целый ряд отраслей и направлений деятельности. Среди них – машиностроение, энергетика, образование и наука.
«Я всегда хотел связать свою карьеру с минерально-сырьевым комплексом. Мой отец работал главным инженером экспедиции, которая вела разведку алмазных месторождений в Архангельской области - Ломоносовской и Поморской кимберлитовых трубок, месторождения имени Гриба. На каникулах он часто брал меня с собой. Еще подростком я узнал, что такое геологоразведка, как работает буровой станок и берут керн. В 2002 году я поступил в Санкт-Петербургский горный университет. Уже тогда он сильно отличался от других вузов своим содержанием – научно-исследовательскими лабораториями, высоким уровнем профильного трудоустройства среди выпускников и договоренностью с предприятиями о практиках и стажировках. Именно благодаря этим факторам и собственным знаниям я сегодня занимаю свою должность», - рассказывает Максим Ворона.
На пятом курсе молодой человек прошел конкурс на прохождение годовой стажировки в стенах Фрайбергской горной академии. Сегодня это распространенная практика в высшей школе, но тогда программа, совместно финансируемая Минобрнауки РФ и Германской службой академических обменов (DAAD), только набирала обороты. В Саксонию отправили одного аспиранта и одного студента, которым представилась возможность получить опыт обучения в знаменитом немецком вузе, познакомиться с его научной школой и собрать материал для диссертации.
«Я указал, что хочу заниматься фрезерными комбайнами. При этом абсолютно не знал немецкого языка и мог рассчитывать только на английский. Спустя полгода меня вызвал к себе профессор Карстен Дребенштедт, читавший нам лекции. Это известный ученый с мировым именем в области открытых горных работ, который был проректором по научным исследованиям Фрайбергской академии. Он предложил пройти производственную практику в германской компании Rheinkalk. Предприятие входит в группу компаний Lhoist, крупнейшего в мире производителя извести и доломита. У них проявилась идея перейти на безвзрывную добычу сырья на одном из месторождений и с этой целью ввести в эксплуатацию фрезерные комбайны. В течение трех месяцев я участвовал во всех тестовых испытания на карьере и по итогу представил заказчику подробный отчет, включавший технические данные и экономическую эффективность», - вспоминает Максим Ворона.
Пребывание в Европе продлило обучение юноши на один год. В ФРГ и в ряде других стран такой подход к инженерному образованию очень популярен. Студенты и аспиранты целенаправленно ищут и с готовностью соглашаются на длительные, часто зарубежные, производственные практики, которые позволяют готовить научные статьи на актуальные темы и приобретать дополнительные компетенции.
Этому способствует и сама образовательная система Германии, которой характерен гибкий график сдачи экзаменов. Молодые люди могут самостоятельно его формировать и откладывать время сдачи в зависимости от задач. Правда, и диплом магистра многие получают только в 26-27 лет.
Вернувшись в Санкт-Петербург, Максим Ворона защитил магистерскую диссертацию в Горном университете, а затем вернулся во Фрайберг с целью обучения в докторантуре. Среди компаний, предложивших ему работу после ее окончания, была корпорация MIBRAG. Почти 10 лет назад выпускник петербургского вуза пришел на должность менеджера по проектам в одну из ее структур – MIBRAG Consulting, и в настоящий момент является заместителем ее генерального директора и директором Горных работ.
| MIBRAG специализируется на добыче и переработке бурого угля. Компания управляет карьерами в Саксонии, снабжает сырьем крупные электростанции Липпендорф и Шкопау, а также тепловые станции при промышленных предприятиях в центральной Германии. Принадлежит чешской компании EPH, которая производит электроэнергию с использованием биомассы, газа и угля. Другим ее немецким активом является LEAG – второй по величине производитель электроэнергии в Германии. Компания MIBRAG Consulting оказывает в консалтинговые услуги как для холдинга EPH, когда дело касается покупки и технического аудита минерально-сырьевых активов, так и для зарубежных горнодобывающих предприятий. Структура оценивает месторождения угля, лития и других полезных ископаемых по всему миру на предмет их рентабельности и возможности инвестирования. Кроме того, компания занимается проектами рекультивации и восстановления среды. |
«Когда я устроился на работу, корпорации нужны были люди, имеющие полномасштабное понимание рынка – от строения отдельно взятого пласта до тенденций в мировой экономики. Сегодня мои основные обязанности заключаются в разработке стратегии развития бизнеса и его адаптации к политическим и экономическим изменениям. В немецких компаниях холдинга EPH работает 8,5 тысяч человек – горняки и сотрудники электростанций. MIBRAG - один из крупнейших работодателей в Саксонии. Уровень ответственности с учетом сегодняшнего курса Германии на постепенный отказ от угля в электроэнергетике просто колоссальный», - говорит Максим Ворона.
Напомним, в Германии последняя шахта для добычи каменного угля закрылась еще в 2018 году. Также принят закон о полном отказе от использования бурого угля до 2038 года.
«Со временем число традиционных горных инженеров в Германии будет уменьшаться, ведь угольные месторождения – основной плацдарм для них. Но горняки по-прежнему будут востребованы на рынке. Просто не в таком количестве, как 10 лет назад. Во-первых, в Германии есть известняк, гипс, рассматривается возможность разработки залежей редкоземельных металлов. Во-вторых, компании, инвестирующие в международные проекты, всегда будут нуждаться в собственных специалистах. Это, скорее всего, несколько высококвалифицированных экспертов, которые из головного офиса в Германии будут контролировать процесс добычи, переработки и транспортировки сырья за рубежом. В-третьих, многие студенты получают образование в ФРГ и уезжают работать, например, в Австралию или Канаду», - рассуждает Максим Ворона.
Возникает вопрос – куда пойдут специалисты, которые вчера работали в шахтах, на карьерах и перерабатывающих предприятиях, электростанциях? Существует риск, что в упадок придут целые регионы, где до этого горнодобывающая отрасль была основным работодателем.
«Например, в этом месяце компания MIBRAG объявила, что остановит производство на промышленной ТЭС Deuben к концу 2021 года. В результате планируется социально приемлемое сокращение примерно 400 рабочих мест. Компания попрощается с сотрудниками старше 58 лет, которым до пенсии остается несколько лет. Им будет выплачена компенсация за то, что они уходят раньше», - объясняет директор Горным работ MIBRAG Consulting.
Тем, кто младше данного возрастного порога, будут предложены альтернативные возможности трудоустройства в других структурах компании. Соответственно в них работодатель найдет сотрудников старше 58 лет, на смену которым придут работники с ТЭС, и их также отправит на досрочную пенсию.
Если сотрудники электростанций - электрики, механики, специалисты по автоматики - необходимы везде, то горняки – более узкая специализация.
«Мы закрываем станции не сегодня или завтра, а через 15-17 лет. Более того, прекращение добычи угля и производства угольной энергии не означает, что карьер и электростанцию можно закрыть на ключ и уйти домой. Земли необходимо будет рекультивировать, что займет еще несколько лет. У нас развита практика наполнения отработанных карьеров водой, и затем строительство недвижимости на берегу озер. Сегодня на месте отвалов ставят парки ветрогенераторов и солнечных батарей. Варианты реструктуризации бизнеса есть. Но нет никаких гарантий, что ситуация с отказом от угля пойдет по намеченному сегодня правительством плану», - уточняет Максим Ворона.
Установлен dead-line – 2038 год. При этом власти определили на пути энергетического перехода сроки, когда будет собираться комиссия и пересматривать даты закрытия каждой ТЭС. В среднем – каждые 2-3 года.
«В Германии продолжаются дискуссии о целесообразности полного свертывания угледобычи в стране. По моим ощущениям, можно говорить о переоценке своих возможностей в плане перехода на ВИЭ. Вода, воздух, солнце – явления, на которые человек никак не может повлиять. Если АЭС всегда работают на полную мощность, то газовые и угольные электростанции позволяют как покрывать пики потребления энергии, так и при необходимости уменьшать мощность. Когда адепты «зеленой энергетики» приводят высокие доли произведенной ВИЭ энергии, они забывают, что это происходит благодаря ТЭС. В этот момент мы уменьшаем производство электричества, но когда ветер не дует, а солнце не светит, приходится работать на 100%. Так это было в начале 2021 года. Что будет, если нас не будет?! Очень важно бережно относиться к природе, но логически мыслить никто не может запретить. На планете живет 8 млрд человек, и нас ожидает только увеличение потребления энергии. Реперной точкой, на основе которой можно будет сделать более точные прогнозы, станет 2022 год, когда Германия закроет АЭС и некоторые каменноугольные ТЭС. За 2020 год на них приходилось 20% электроэнергии. Но уже сейчас я могу сказать, что полностью отказаться от невозобновляемых источников энергии не получится. Не в ближайшие десятилетия», - считает Максим Ворона.
По итогам 2020 года, в среднем распределение электроэнергии по ресурсам в Германии было следующим: 50% - ВИЭ, 50% - ископаемое топливо. При этом за январь 2021 года это соотношение: 37% ВИЭ к 63% ископаемого топлива.
Сегодня топ-менеджер MIBRAG приезжает в Россию достаточно редко, но с 2014 года он традиционно посещает Санкт-Петербург в дни Российско-Германского сырьевого диалога.
