Перед тем как покинуть научную станцию Восток специалисты Санкт-Петербургского горного университета подняли с глубины 3,5 километра ледяной керн возрастом 567 тысяч лет.
В пятницу, 11 февраля стало известно, что все члены сезонного гляцио-бурового отряда, как и было запланировано изначально, покинули внутриконтинентальную научную станцию Восток и прибыли на станцию Прогресс, которая расположена на побережье Антарктиды. «Форпост» попросил учёных подвести предварительные итоги работы в самой холодной точке нашей планеты и рассказать о том, какие эмоции они испытывают, вернувшись к «цивилизации».
- Какая мысль первой пришла в голову, когда вы вышли из самолёта и ступили на землю?
Дмитрий Васильев, аспирант Санкт-Петербургского горного университета: На высокогорном антарктическом плато, где мы провели больше месяца, содержание кислорода в воздухе значительно ниже, чем на побережье. Поэтому первая мысль была о том, какой замечательный здесь воздух, как легко дышится. Это непередаваемое ощущение! Оно будто придало нам дополнительные силы, так что мы, даже не отдохнув, сразу приступили к запланированным на время нашего пребывания на станции Прогресс работам.
Вячеслав Кадочников, ведущий инженер Горного университета: Ещё, конечно, порадовало ощущение твёрдой почвы под ногами и наличие живых существ - летающих птиц и пингвинов. Когда долго находишься в условиях снежной пустыни, где нет вообще никакой фауны, это сразу же бросается в глаза.
- Тяжело было на Востоке? Только честно, без излишней помпезности…
Вячеслав Кадочников: Если честно, то непросто. Тем не менее, мы справились со всеми поставленными задачами, причём весьма успешно. Даже перевыполнили план. Должны были получить из скважины над озером Восток 100 метров ледяных кернов, а получили 130. Возраст самого древнего льда, который мы подняли перед самым отлётом, - 567 тысяч лет. Его изучение позволит понять, какой в те годы была температура на Земле, какой - солнечная и вулканическая активность, а также плотность и газовый состав атмосферы, в том числе, каким было на тот момент содержание в ней парниковых газов. Это важно не только для точной реконструкции палеоклимата, но и для климатических прогнозов на будущее.
Кроме того, мы провели ряд экспериментов, которые необходимы для проектирования нового бурового комплекса и строительства ещё одной скважины доступа к озеру Восток.
Вячеслав Шадрин, аспирант Горного университета: Я могу смело сказать: на Земле нет более сурового в плане работы и проживания места, чем станция Восток. Если сегодня, например, ты просыпаешься на смену и тебя встречают яркие лучи солнца, то уже завтра всё может быть ровно наоборот. Сильные порывы ветра, которые сбивают тебя с ног и буквально за несколько секунд обмораживают лицо, крупицы снега, царапающие твой нос, поскольку эта единственная часть тела, не закрытая одеждой. Мы через всё это прошли, несмотря на то, что в Антарктиде сейчас лето.
Но неблагоприятная окружающая среда и небогатый рацион пищи - это, пожалуй, не самое трудное. Здесь коммуникация совсем другая. Тебе нужно уметь налаживать отношения с людьми, чьи интересы и понятия зачастую не совпадают с твоими собственными. По-другому не получится, здоровый микроклимат на станции – это фундамент, который лежит в основе всех наших исследований. Ну, и работать, конечно, иногда приходится «через не могу». Руки уже не слушаются, но ты знаешь, что должен поднять буровой снаряд. И делаешь это. Иначе никак.
- Вы сказали, что на Востоке был небогатый рацион. А в чём причина? И насколько это большая проблема?
Вячеслав Кадочников: Если честно, я чуть не прослезился от счастья, когда попробовал на Прогрессе свекольник. Всё дело в том, что давление на Востоке очень низкое, в районе 440 миллиметров ртутного столба при норме – 760. Причина понятна: высота ледника, сформированного над континентом в этом районе, - 3769 метров. Следствием же становится не только низкое содержание кислорода в воздухе, но и трудности с приготовлением пищи.
Вода там закипает не при 100 градусах, как обычно, а при 86-87-ми. Соответственно время на приготовление продуктов увеличивается, они очень долго не доходят до нужной кондиции, и повару, по сути, приходится заново осваивать свою профессию. Мясо нужно учиться допрожаривать, с рисом ещё больше хлопот – первые недели две он просто на зубах хрустел.
Но ничего страшного. Этот опыт позволит нам больше ценить простые жизненные радости: тёплые помещения, хороший сон, регулярные гигиенические процедуры, вкусную еду.
- На станции Восток кто-то остался? Или она законсервирована?
Вячеслав Кадочников: Мы законсервировали только буровой комплекс имени Бориса Кудряшова. А сама станция работает в круглогодичном режиме. Там осталось зимовать 10 человек, которые проводили нас до самолёта, пожелали успешных научных изысканий и пообещали горячо встретить в следующий, 68-й сезон Российской Антарктической экспедиции.
Мы, в свою очередь, пожелали ребятам удачно отзимовать. Чтобы было понятно, насколько актуально это напутствие: вчера на Востоке было «- 40», которые при ветре 4 метра в секунду ощущаются как «-52», сегодня уже «-48», которые ощущаются как «-63». А совсем скоро температура резко опустится до «-80°С», и станция на полгода погрузится в полярную ночь.
- Как прошёл перелет до Прогресса? Какие эмоции испытывали, когда самолёт взлетел и станция Восток скрылась из вида? Облегчение от того, что всё позади?
Дмитрий Васильев: Да, нет, мы покидали станцию Восток с несколько иными чувствами. Скорее, с тоской, поскольку она уже стала для нас родной. Тем более, взлетая, мы видели через иллюминаторы, как наши коллеги из зимовочного состава машут нам вслед. А мы с ними успели сдружиться.
Кстати салон самолёта, который курсирует между Востоком и Прогрессом, негерметичен, поэтому давление и уровень кислорода внутри точно такие же, как и за бортом. В прошлый раз, когда мы летели в другую сторону, организм, конечно, реагировал на это не очень позитивно. Но теперь, благодаря акклиматизации, которую мы прошли в условиях высокогорья, за 4 с половиной часа полёта ни у кого никаких проблем не возникло.
Данил Сербин, ведущий инженер Горного университета: Я согласен с Димой, когда самолёт оторвался от взлётной полосы на Востоке, стало действительно немного грустно оттого, что этот эпизод нашей жизни подошел к концу. Но самое главное не это, а то, что основная задача, которая перед нами стояла, несмотря на множество трудностей, решена. Результат достигнут – мы получили более 130 метра керна с самых глубоких ледовых горизонтов Антарктиды, и теперь строим планы на следующий сезон.
Хочется верить, что он состоится, а буровой комплекс имени Бориса Кудряшова на станции Восток на ближайшие десятки лет станет интернациональным научным полигоном для отработки новых технологий и техники бурения глубоких скважин в ледовом массиве. Ну, и, конечно, полевым тренировочным центром для подготовки молодых специалистов.
- Горный университет в нынешнем году направил в Антарктиду рекордное число полярников – сразу семь человек, а вас на Прогрессе – четверо… Где остальные?
Вячеслав Кадочников: Мы позавчера разделились. Трое наших сотрудников сейчас на станции Новолазаревская, оттуда они полетят в Кейптаун и уже в скором времени вернутся в Петербург. А нас, четверых молодых учёных, оставили на Прогрессе ждать судно «Академик Фёдоров», которое прибудет сюда приблизительно 23 февраля. В Кейптаун мы поплывём именно на нём. Оттуда, надеюсь, полетим уже самолётом и будем в Санкт-Петербурге где-то в середине марта.
