Марк Попов учится в Санкт-Петербургском горном университете на первом курсе магистратуры. Он уроженец города Кировское Донецкой области, который сейчас переименован в Крестовку и с 2014 года контролируется властями ДНР. С 9 по 11 класс Марк учился в Мелитополе, куда его эвакуировали родители, это юг Запорожской области. «Форпост» попросил молодого человека рассказать, почему он поддерживает специальную военную операцию армии России на Украине.
Марк Попов: Я не рассчитываю на то, что мне удастся объяснить всем, кто прочитает это интервью, почему я выступаю в поддержку российской армии. Для того, чтобы это понять, надо 18 лет прожить на Украине и пережить хотя бы то, что пережил я. Понятно, что многие мои соотечественники, конечно же, пережили гораздо больше и пострадали гораздо сильнее. Но когда из тебя в школе всеми правдами и неправдами пытаются сделать этнического украинца, хотя ты – этнический русский, это, поверьте, очень неприятно.
Об этом чуть позже. А вначале о войне, против которой выступают многие мои ровесники. Поймите: война на Украине идёт уже 8 лет. Со стороны Киева в ней участвуют национальные батальоны, такие как «Торнадо» (признан в РФ экстремистской организацией и запрещён), который за особые зверства и жестокость даже расформировали, или «Азов» (запрещён в РФ). Я затрудняюсь сказать, скольких человек, в том числе мирных граждан, убили их бойцы и сколько, благодаря их деятельности, пропало без вести.
Многие не знают, но в Донецке есть аллея ангелов. Это мемориальный комплекс в память о детях Донбасса, которые погибли за время вооружённого конфликта на Востоке Украины. Это прямые потери. Но существуют и непрямые. В 2013 году на Донбассе, если мне память не изменяет, родилось около 400 тысяч детей. В прошлом – 150 тысяч. Кто в этом виноват? Ответ, как мне кажется, очевиден: украинское государство.
- Как для тебя началась война? Какой ты её запомнил?
- В начале августа 2014 года родители погрузили меня, бабушку и дедушку и отправили под Мариуполь. Подальше от военных действий. Это было курортное село, но в тот момент оно было забито не курортниками, а такими же людьми, как и мы, которые хотели пересидеть там какое-то время, пока всё «устаканится», а затем вернуться в свои дома. Тогда была самая острая фаза, города и населённые пункты переходили из рук в руки, но люди надеялись, что скоро это закончится.
Где-то через неделю мои папа и мама вернулись в Кировское. Как они рассказывали, город стоял пустой, по улицам ездила машина ДНР и через громкоговорители предупреждала, чтобы все прятались, поскольку сейчас будет налёт украинской авиации. Налёта в тот раз не было, но, сами понимаете, всё это производило просто гнетущее впечатление, поэтому вскоре они к нам вернулись.
Сам я впервые возвратился в родной город в мае 2015 года. Что сказать? Он был похож на Припять из S.T.A.L.K.E.Rа (серия компьютерных игр, разработанная украинской компанией – ред.). Выходишь на улицу – тишина такая, что бьёт по ушам. Хотя до войны там жило 25 тысяч человек. Сейчас ориентировочно – 15 тысяч, но именно в тот момент никого и ничего не было слышно. Это на психику очень сильно давило.
Инфраструктура там, к счастью, не так серьёзно пострадала, как в некоторых других населённых пунктах ДНР, но попадания со стороны ВСУ в жилые здания, конечно, были. Лично моя квартира осталась целой, а вот во двор многоэтажного дома, где жила бабушка, однажды прилетела мина, и осколками от неё побило несколько окон. Все, слава Богу, остались живы, но испугались в тот момент очень сильно.
- Я так понимаю, тебе приходилось неоднократно пересекать так называемую линию разграничения между ДНР и Украиной. Поскольку учился ты в Мелитополе, а твои родственники жили в ДНР. Насколько это было безопасно?
- Я врагу бы не пожелал пересекать эту границу. Вот, представьте ситуацию: полный автобус пожилых людей, которые ездили за пенсией на подконтрольные Киеву территории и теперь возвращаются домой. И я с мамой. Понятно, что мы бросаемся в глаза, к нам гораздо более пристальное внимание, чем к другим. Меня подозревают, что я пытаюсь «косить» от армии. Проверяют по полной программе.
А на блокпостах с украинской стороны стояли такие люди, что с ними вообще лучше никогда не встречаться. Если, допустим, ты едешь через границу с какими-то пожитками, то просто обречён на то, что часть из них у тебя обязательно заберут. Был такой случай: мужчина вёз маленький телевизор, «пограничники» решили его присвоить. Тот попросту взял и разбил его со словами: «не мне, так значит и никому». В ДНР с этим было попроще, но если у тебя украинский паспорт, то проблемы тебе там тоже совершенно точно будут обеспечены. Здесь, как говорится, без вариантов.
Профессионализм украинских военных, которые стояли на границе, тоже был далеко не самым высоким, как и их человеческие качества. Однажды зимой солдат ВСУ прохаживался вдоль очереди из желающих пересечь линию разграничения. Держал палец на курке автомата, потом поскользнулся, дал очередь вверх. Оказалось оружие не стояло на предохранителе. Пули ни в кого не попали, но одному старику стало плохо с сердцем, он умер.
- В Горном университете учатся студенты и из ДНР, и из ЛНР, и с Украины. Удаётся находить взаимопонимание?
- Да, мы абсолютно нормально общаемся. Иногда друг друга подкалываем даже. Один мой одногруппник меня в шутку «колорадом» называет, я его - «укропом». Но никаких проблем нет, это юмор, не более того.
- Но кроме тебя никто не согласился на интервью. Почему?
- Вы должны понимать: на Украине есть такой сайт, называется «Миротворец». Там публикуются списки лиц, неугодных киевскому режиму. С одной стороны, как говорится, если ты – хороший человек, то обязательно туда попадёшь, но с другой, попасть туда, конечно, никто не хочет. Вот, ты, например, сказал сегодня, что идёт операция по освобождению Украины, завтра тебя внесли в этот список. А послезавтра к тебе домой или к твоим родственникам придут представители какой-нибудь теробороны и начнут, бряцая оружием, рассказывать, «как надо Родину любить». Понятно, что большинство ребят предпочитает лишний раз промолчать, высказывать свои мысли попросту небезопасно.
- Следишь за ходом военной операции на Украине?
- «Следишь», это мягко сказано. Я, если честно, немного из учебного процесса даже выпал, смотрю новости, переписываюсь с родными и близкими. У меня много их и в Мелитополе осталось, и в Крестовке.
- Одна из целей операции армии России на Украине – это денацификация страны. Ты учился в Мелитополе с 2014-го по 2016 годы. То есть в первые два года после прихода к власти в Киеве националистов. Как это отразилось на жизни населения в русскоязычных городах, одним из которых является и Мелитополь?
- Действительно, в Мелитополе основная масса жителей – это русские. Вторая по численности национальность – евреи, которые тоже разговаривают на родном для нас с вами языке. Так исторически сложилось. Я поднимал перепись населения за 1925 год. Русских тогда в городе было около 30%, украинцев, если не ошибаюсь, - около 2%, а почти всю остальную часть населения составляли евреи.
Я нерусскую речь слышал только тогда, когда к нам приезжали люди из окрестных деревень. Но это был не украинский язык, а суржик. При этом, чтобы была понятна вся нелепость ситуации, в городе работают 23 школы. Одна из них русская с углубленным изучением украинского языка, вторая – украинская, но с русским классом. Остальные все полностью украинские. В русскоязычном 250-тысячном городе!
Но так уже было в 2014 году, когда я туда приехал. На данный-то момент там вообще в школах нет никакого русского языка, всё обучение идёт на украинском. Хотя это далеко не единственная проблема местной системы образования. Она была «оптимизирована» таким образом, что всего лишь в трёх школах остались 10 и 11 классы. В остальных можно закончить лишь 9-й класс. Украинской власти просвещённые и гуманизированные люди не нужны, ведь они чаще задумываются о жизни, это очевидно.
В медицине тоже доходило до абсурда. Врач должен был вести историю болезни, ставить диагнозы и выписывать рецепты исключительно на украинском. То есть сам врач не знает язык и не может грамотно писать на нём, пациент не может прочитать, что он написал, но таковы правила: никакого русского.
Но это ещё не самые печальные последствия украинизации. В некоторых других городах, я это точно знаю по рассказам друзей и знакомых, по улицам ходят так называемые «мовные» патрули и предъявляют претензии тем, кто говорит на русском. Почувствуйте разницу: в Канаде лишь около 10% общаются на французском, тем не менее, там это государственный язык. Почему же Канада, которая сегодня очень громко заявляет о введении всевозможных санкций против России, 8 лет молчала и не призывала Украину отказаться от дискриминационной политики в отношении русскоговорящего населения?
- Профессия энергетика, которую ты получаешь в Горном университете, конечно, востребована везде, но на Донбассе и Украине такие специалисты скоро будут, что называется, на вес золота. Тут не может быть никаких сомнений. Какие планы на будущее? Вернёшься домой или останешься в России?
- Когда я уезжал учиться в Петербург, в Горный университет, все полагали, что ситуация у нас будет развиваться по приднестровскому сценарию. То есть у нас будет тлеющий и никогда не затухающий конфликт. Папа провожал меня со словами: «вернёшься, всыплю». Это шутка, конечно, но, как известно, в каждой шутке, особенно в этой, есть лишь доля шутки.
Молодёжь из региона разъезжается. Большинство - в Россию, кто-то в Украину. А как иначе? Донецкий вуз в этом году закрыл горный факультет и факультет металлургии. Учит, насколько я знаю, теперь студентов только на экономистов и программистов. Деградация инфраструктуры, отсутствие достаточного числа компетентных преподавателей. Всё это демотивирует даже тех ребят, которые были бы не против остаться.
Надеюсь, в обозримом будущем ситуация изменится. Я, конечно, уже привязался к Питеру, но за регион душа, по-прежнему, болит. Так что, если позовут поднимать Донбасс, вполне возможно, поеду туда. Главное, чтобы те инвестиции, которые Россия в будущем, направит в ДНР (а без них нам точно не обойтись), использовались максимально эффективно.
