Высшее образование в России – не услуга. По крайней мере, точно не рыночная, поскольку такой вопиющей диспропорции спроса и предложения нет, похоже, ни в одной другой сфере деятельности. Из 649 тысяч российских одиннадцатиклассников только 6% (38 940 человек) собираются поступать в вузы на инженерные специальности (опрос портала «Суперджоб»). А бюджетных мест по ним на 2022/23 учебный год выделено более 176 тысяч. Кто по итогам грядущей приёмной кампании заполнит все эти места?
По оценке Организации Объединённых Наций, за последние 20 лет количество людей с высшим образованием в мире удвоилось. Сегодня их уже 235 миллионов, но это всё ещё только 3% населения Земли. Ведущие развивающиеся страны, особенно Китай, стремительно образовывают своё население. ООН прогнозирует в течение следующих 10 лет новое удвоение количества обладателей вузовских дипломов.
Российская тенденция сходна с общемировой. Постсоветский период дал увеличение доли высокообразованных граждан с 11 до 31%. Рынок труда в эти годы вёл себя противоположным образом: производство сокращалось, и потребность в кадрах высшей квалификации выросла разве что в административной и финансовой сфере. Параллельно общество потребления вело свою стихийную работу по демотивации граждан к полезному труду. Пример: фрик-блогер Даня Милохин, ставший лицом Петербургского Международного экономического форума 2021 года.
«Я инженер на сотне рублей, и больше я не получу. Мне двадцать пять и я до сих пор не знаю, чего хочу» - это слова из песни Бориса Гребенщикова, датированной 1981-м годом. Через 40 лет звучит всё так же актуально. Заглянем на портал «Работа в России». Центральной конструкторское бюро морской техники «Рубин» (Петербург) ищет инженера на зарплату от 35 тысяч рублей. По нынешним временам это та же гребенщиковская сотня. Сказано, правда, что речь идёт о минимально возможной сумме, но молодой специалист вряд ли сможет ожидать много большего. А требования высоки. Заниматься придётся автоматизированным проектированием сложных изделий. Потребуются знания мирового опыта в своей области, отраслевых технических стандартов и тому подобного.
Другая инженерная вакансия – на «Петровский» филиал Специальной производственно-технической базы «Звёздочка». Здесь уже указан не минимальный, а максимальный уровень зарплаты – 41 300 рублей, то есть никаких перспектив. На руки выйдет 35 931 рубль. Как раз покроет месячную аренду однокомнатной квартиры в «хрущёвском» доме непрестижного района Петербурга и может быть ещё коммунальную плату за неё. На метро денег уже не останется.
Предложение бюджетных мест в технических вузах России не определяется спросом на них со стороны абитуриентов. На этот счёт существует специальный документ – «Методика определения потребности субъектов РФ, отраслей экономики и крупнейших работодателей в профессиональных кадрах на среднесрочную и долгосрочную перспективу». С долгосрочной перспективой понятно – она останется туманной пока не заработает в полной мере федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации», принятый ещё в 2014-м году. Краткосрочная потребность определяется по принципу «от достигнутого» с учётом кадровой потребности ключевых предприятий.
Мизерная зарплата на многих инженерных вакансиях – следствие всё той же взаимной зависимости спроса и предложения. Только здесь речь уже идёт не о потенциальном интересе выпускников к вузовским местам, а о спросе дипломированных инженеров на вакантные позиции предприятий. Сегодняшние масштабы отечественной промышленности, к сожалению, не могут достойно «переварить» ежегодный выход на рынок труда 176 тысяч специалистов. Заводам есть из кого выбирать, поэтому и зарплаты медленно повышаются. К тому же тренд на автоматизацию грозит сокращениями персонала.
«Текущие сценарии для людей включают поляризацию рынков труда, создание новых рабочих мест и уничтожение других, неравномерное распределение богатства и различные формы конфликтов, невзгод и неопределенности» - так характеризует ЮНЕСКО контекст, в котором предстоит развиваться высшему образованию в предстоящем десятилетии.
Главное в этой цитате – поляризация. Середина исчезнет – инженеры базового уровня подготовки на условной сотне рублей скоро окажутся совсем не востребованными. А профессионалы с набором компетенций, позволяющим сходу включиться в самые сложные производственные процессы, уже сегодня могут рассчитывать не на 35, а на 150 тысяч рублей и более. Правда, потребность в таких специалистах исчисляется не десятками тысяч. Она в разы меньше. Невостребованным специалистам придётся дрейфовать к полюсу прекариата – людей с невостребованными навыками и неустойчивой занятостью.
Сыграть на повышение потребности в профессионалах мега-уровня могло бы импортозамещение. Сейчас оно по большому счёту только на старте. Однако скепсис одиннадцатиклассников по отношению к инженерным специальностям сигнализирует, что страна не готова к технологическому прорыву. Разве что узко – в ИТ-сфере.
Доля желающих учиться на программиста среди школьников самая высокая, 33%. Не в последнюю очередь на их выбор повлияло то, что профессия сегодня ассоциируется со сладкой жизнью в эмиграции. Достаточно вспомнить новости о системном вывозе персонала ИТ-компаниями в неподсанкционные страны. Отечественные разработчики софта покидают Россию, чтобы помогать автоматизировать производственные процессы там, где труд инженера ценится выше. Значит, высшая школа займётся не кадровым обеспечением импортозамещения, а даровым экспортом умов.
