Все 11 аспирантов Санкт-Петербургского горного университета, которые в течение полугода работали над своими исследовательскими проектами в Германии, благополучно вернулись в город на Неве. Внесла ли коррективы в стажировку молодых учёных специальная военная операция армии России на Украине? Приходилось ли им сталкиваться со случаями русофобии? Или даже голодать из-за того, что возможность получить банковский перевод была существенно ограничена? Эти и другие вопросы «Форпост» адресовал одной из участниц совместной российско-германской программы «Природные ресурсы – Энергетика – Устойчивость» Валерии Старшой. В прошлом году, в ходе конкурсного отбора она заслужила право получить европейскую учёную степень «доктор философии» (аналог «кандидата наук») в Дрезденском техническом университете, куда и отправилась в феврале.
- Валерия, через три недели после того, как вы приехали в Германию, началась специальная военная операция нашей армии на Украине. Не было ли страшно оставаться в чужой и, как оказалось, недружественной нам стране?
- Если бы мы не смотрели телевизор и не заходили в интернет, то, скорее всего, никогда бы и не узнали о том, что в отношениях наших государств что-то изменилось. Ни в общежитии, ни в университете, ни на улице, ни в магазинах никто ни разу не позволил себе каких-то недружественных высказываний и уж, тем более, действий по отношению к нам. То есть рядовые немцы совершенно точно не страдают никакой русофобией.
Но первые три-четыре дня нам, конечно, было немного не по себе. Прежде всего, из-за неопределённости. В ожидании официального решения мы, по сути, сидели на чемоданах. Потому что, с одной стороны, и в нашем, и в дрезденском вузе нам сообщили, что все договорённости остаются в силе. Но, с другой, на сайте Германской службы академических обменов DAAD, которая была организатором стажировки на паритетных началах с Санкт-Петербургским горным университетом, появилось объявление о сворачивании программы.
Однако вскоре последовало разъяснение, что это касается только немцев, которые учились в России, а к нам не имеет никакого отношения. Администрация Дрезденского технического университета прислала официальное письмо, в котором было заявлено, что все студенты и аспиранты, вне зависимости от того, из какой страны они приехали, могут рассчитывать на одинаковое отношение к себе и любую посильную помощь. Аналогичные заверения последовали и со стороны руководства общежития. Так что пауза оказалась совсем недолгой, буквально на четвёртый день мы уже приступили к плановой работе.
Досрочно возвращаться в Россию, никто, конечно, не хотел. Всё-таки мы прошли очень серьёзный конкурсный отбор для того, чтобы принять участие в этой программе. Каждый из нас прекрасно понимал, что двойная докторская степень – это очень большое конкурентное преимущество, и отказываться от него, наверное, было бы ошибкой.
- Ваше пребывание в ФРГ оплачивали на паритетных началах Международный центр компетенций в горнотехническом образовании под эгидой ЮНЕСКО и Германская служба академических обменов DAAD. Не было ли сложностей с получением средств в связи с тем, что российские банки оказались отключены от международной системы платежей?
- Со стипендией, к счастью, проблем не было, поскольку наш университет перевёл свою часть средств немецкой стороне заранее, единым траншем. А мы сразу после прибытия в ФРГ оформили германские банковские карты, куда DAAD ежемесячно и перечисляла деньги. А вот своими российскими карточками, мы, к сожалению, воспользоваться не могли из-за их блокировки на территории ФРГ, что, конечно, создавало определённые трудности.
- Всю ли программу исследований удалось выполнить? И всё ли необходимое для изысканий лабораторное оборудование было вам предоставлено?
- Как и обещало руководство Дрезденского технического университета, отношение к нам было точно такое же, как и к молодым учёным из других стран. Лично я работала только в одной лаборатории, её уровень оснащения был вполне достаточен для того, чтобы выполнить все изначально поставленные задачи. Но ценность этой стажировки заключалась не только в возможности провести те или иные лабораторные исследования под руководством немецкого профессора.
Дело в том, что в сферу моих научных интересов входит снижение негативного воздействия на окружающую среду со стороны нефтедобывающих предприятий, удалённых от централизованных сетей. Обычно для их энергоснабжения используются дизель-генераторы, поскольку тянуть туда линии электропередач слишком дорого. Но, как все мы прекрасно понимаем, они выбрасывают в атмосферу значительные объемы парниковых газов, в том числе СО2.
Моей целью является разработка проекта электротехнического комплекса, который позволил бы не только обеспечить стабильное и экологически чистое энергоснабжение всех объектов, расположенных на месторождении, но и попутно решить ещё несколько важнейших задач. Например, сократить число простоев оборудования, вызванных образованием парафиновых отложений.
Так вот, в Дрездене, в ходе экспериментальной части стажировки, мы спроектировали систему управления таким комплексом. Он состоял из солнечных панелей, топливных элементов, литий-ионных аккумуляторов, и электролизеров, генерирующих в солнечные дни водород, который должен использоваться для производства электроэнергии ночью или в пасмурные дни. Это позволило мне выявить новые закономерности и получить дополнительные данные для дальнейшего компьютерного моделирования.
- Вы, насколько я помню, в отличие от некоторых других аспирантов, которые арендовали небольшие частные дома, жили в общежитии. Насколько комфортны там номера? И не возникало ли у вас каких-то бытовых конфликтов с соседями?
- Комнаты были достаточно комфортные, кухня – общая, одна на этаж. Изначально мы претендовали на студии, но, как выяснилось, их могут занимать лишь те, кто учится в Дрездене, как минимум, год. Соседи были разные, один раз у нас действительно случился с ними конфликт, но вовсе не из-за событий на Украине, как вы, наверное, подумали, а из-за их нечистоплотности. Но, слава богу, благодаря вмешательству администрации, всё разрешилось самым благополучным образом.
- Насколько я понимаю, сегодня сотрудничество российских вузов и Германской службы академических обменов DAAD, несмотря ни на что, продолжается. Вы бы лично посоветовали нашим студентам и аспирантам ехать сейчас в Европу учиться?
- Полугодовая стажировка за рубежом – это, конечно же, отличная возможность погрузиться в новую для себя научно-образовательную среду и получить дополнительные компетенции. Причём, не только по профилю своего исследовательского проекта. Мы, например, подтянули технический английский язык, что позволило читать зарубежную научную литературу на языке подлинника и больше общаться с коллегами из других стран. Сегодня, когда многие совместные проекты оказались замороженными, это особенно важно.
- А европейскую учёную степень Вы когда получите?
- Пока этот вопрос, как говорится, повис в воздухе. В июне я отчиталась перед профессорами кафедры хранения электроэнергии Дрезденского технического университета о результатах своих исследований. Сам доклад и ответы на вопросы заняли около трёх часов, но в конечном итоге моя работа получила положительную оценку. На конец сентября запланировано итоговое выступление на семинаре по результатам эксперимента. Однако пока речи о присуждении статуса «доктор философии» не идёт, поскольку немецкий вуз из-за ситуации на Украине занял выжидательную позицию.
Но в любом случае, даже, если я не получу официальный документ о наличии европейской учёной степени, буду считать свою стажировку в Германии очень полезным опытом. Во-первых, потому что он в целом расширил мои горизонты, а, во-вторых, потому что мне удалось обзавестись полезными контактами с зарубежными партнёрами, работающими по схожей тематике. Мы, например, уже достигли договоренностей с немецкими коллегами о том, что в любом случае продолжим наше сотрудничество.
