Российские монархи мыслили широко, но часто несамостоятельно. Например, Пётр Первый взял на вооружение у Британской Ост-Индской компании не только схему строительства верфей для Петербурга, но и стратегию экспансии в Азию и Африку. В шахматах копирование ходов более сильного противника никогда не приведёт к победе, но в политике этот метод иногда может дать неожиданный результат.
Петровский план колонизации Индии не осуществился. Россия не смогла даже надолго закрепиться на Мадагаскаре, который выбрала плацдармом для морской экспансии. Зато спустя 70 лет, в последние годы царствования Екатерины Второй провал мадагаскарской кампании неожиданно привёл к прорыву британского эмбарго на вывоз паровых машин и модернизации монетного производства в России.
Север Мадагаскара в 1726-м году, когда к нему подошли русские корабли под командованием Абрама Ганнибала, управлялся пиратами. Три тысячи хорошо обученных солдат российской регулярной армии, закалённых в сражениях Северной войны, справились с ними за неделю. Прадед Пушкина водрузил на отвоёванной территории российский флаг и обратился с письмом к вождям племён, контролировавших центральную и южную часть острова.
«Императору нашему, Петру Алексеевичу, угодно предоставить вам защиту от посягательств на вашу землю: Англии, Голландии, Франции и прочих Европейских держав. А также, угодно великому императору поделиться с вами и вашими подданными плодами русского прогресса.
Взамен же наш великодушный император просит вас принять русское подданство. В случае согласия вам также будет предоставлено дворянское звание и подарена земля в России. По вашему дальнейшему желанию вы сможете либо отправиться в Россию и постигать русские традиции, либо остаться здесь и помочь установленной нами администрации в управлении островом».
Вожди вынужденно согласились. Пётр подписал указ о создании Русско-Африканской компании (опять по аналогии с Ост-Индской). Главой её назначил Ганнибала и повелел бесплатно выдавать русским крестьянам-колонизаторам по 2 гектара мадагаскарской земли. Плацдармом для продвижения в Индию остров так и не стал. Существенной экономической выгоды не принёс, и со смертью Петра проект стал затухать и постепенно сошёл на нет.
В 1786 году, при царствовании Екатерины Второй, он получил неожиданное продолжение. До российского императорского двора дошла информация, что частный монетный двор Soho в Бирмингеме получил заказ на 100 тонн монет для хождения на Суматре, откуда незадолго до этого англичанам удалось вытеснить голландский бизнес. Екатерина решила в свою очередь возродить русский Мадагаскар, только уже не через «крышевание» вождей, а путём доминирования в области финансов.
Сотрудничество с совладельцами Soho Мэтью Болтоном и знаменитым изобретателем паровой машины Джеймсом Уаттом помогло императрице одной из первых узнать об успешной реализации их идеи повысить производительность винтового монетного пресса с помощью энергии пара. Одна машина Болтона могла чеканить до 120 монет в минуту, что в четыре раза превышало самую совершенный на тот момент ручной пресс.
Екатерина, конечно же, не могла отказаться от искушения поставить такие же станки на монетном дворе Петропавловской крепости. Мешало нежелание британской короны вывозить прогрессивные технологии за пределы страны. Россия тогда активно наращивала поставки в Англию парусного полотна, леса, пеньки и зерна, поэтому жёстко отказать русским в сделке с монетными прессами Георг Третий не мог, но всячески тормозил процесс.
При жизни Екатерины удалось лишь получить рекламные образцы медных десяти и пятикопеечников. Чеканка российских монет массовых выпусков с помощью паровых прессов была налажена только в 1807 году при Александре Первом. Однако даже такая задержка не помешала российскому монетному двору заслужить репутацию одного из самых передовых в Европе.
Один из русских практикантов на монетном дворе Soho, Иван Лизель, в 1811 году изготовил уменьшенную модель первого в мире винтового печатного пресса на паровом приводе. Он передал её в музей Горного кадетского корпуса (ныне Горный музей), где она экспонируется по сей день.
