Сегодня даже в научных публикациях об изобретении легендарного взрывчатого вещества «Синал-АК» в годы Великой Отечественной войны можно встретить весьма упрощенную трактовку развития событий: мол, только бросили клич, и далекий от военных дел ученый, подумав немного, тут же дал новый состав. В июле 1941 года Горком ВКП(б) согласовал предложение, а уже в августе продукцию производили тринадцать ленинградских предприятий и научных организаций. Можно догадаться, что события развивались несколько иначе…
С первых месяцев войны горнодобывающие предприятия столкнулись с острым дефицитом взрывчатых веществ, принципиально необходимых им для продолжения своей ежедневной работы. Практически все имеющиеся ресурсы они направляли на фронт, однако и этого не хватало военным. На складах Ленинграда для обеспечения огромного фронта хранилось лишь 284 тонны тротила... Необходима была альтернатива, и сотни химиков города на Неве занялись «изобретением пороха».
Каких вариантов только не предлагали! Например, взрывчатка «МШ» - молотые еловые шишки с селитрой. Большинство идей отвергались из-за несоответствия их характеристик боевым задачам и условиям. Вещество должно было быть мощным, надежным, технологичным, не гигроскопичным, стойким к случайной детонации… Поиски оставались тщетными, пока в середине июля 1941 года в кабинет комиссара штаба артиллерии фронта не пришел высокий пожилой человек, представившийся профессором Горного института Александром Кузнецовым. Он предложил принципиально новое взрывчатое вещество, подходившее по всем параметрам. Однако новым оно было весьма условно - ученый потратил без малого 10 лет на его разработку. Изначально Александр Назарович планировал применять состав для добычи полезных ископаемых, но в полной мере инновация раскрыла свой потенциал в борьбе с врагом.
Александр Кузнецов родился в 1877 году на Урале, неподалеку от Нижне-Салдинского горного завода. Его детство прошло в обстановке лаборатории этого металлургического производства, которой заведовал его отец. В свободное от учебы время юноша помогал родителю производить химические опыты, занимался изучением различных веществ, их соединения и свойств.
После окончания Екатеринбургского реального училища молодой человек поступил в Санкт-Петербургский горный институт, где его сразу заметил преподаватель вуза - прославленный химик Николай Курнаков. Среди прочих студентов юношу выделяли не только навыки лаборантской работы, но и очевидные способности к химии.
Под руководством профессора Кузнецов уже после четвертого курса успешно выполнил крупное исследование кривых плавкости систем натрия с кадмием, свинцом, висмутом и доказал существование определенных интерметаллических соединений путем термического и металлургического анализа. Отличился он и во время производственной практики на родном Нижне-Салдинском заводе. Александр Назарович предложил производить раскисление бессемеровского металла путем добавки сплава марганца с алюминием и кремнием. Это привело к таким высоким результатам, что студенту выписало премию как само предприятие, так и институт. В 1900 году он получил диплом и остался в альма-матер, где полномасштабно занялся научной работой.
Параллельно с изысканиями в области физико-химического анализа Александр Назарович занялся совершенно новой отраслью для нашей страны - электрометаллургией. Для знакомства с мировым опытом он работал в Политехникуме в Цюрихе, стажировался у лауреата Нобелевской премии Анри Муассона в Сорбонне в Париже, изучал деятельность передовых заводов во Франции, Италии и Германии.
Сегодня наиболее известны изыскания Кузнецова времен Второй мировой войны, однако мало кто знает, что ученый внес большой вклад в оборонное дело и в ходе Первой мировой 1914-1918 годов. Россия, не имеющая собственной развитой химико-фармацевтической промышленности, оказалась перед отсутствием целого ряда важнейших медикаментов, и именно Александр Назарович в лаборатории Горного института разработал способы приготовления паранитрофенола, фенацетина, бензойной кислоты и других лекарственных соединений. На основании этих исследований ученый спроектировал завод медпрепаратов.
В институте химика в шутку звали "несколько больших" - за огромную работоспособность, стойкость, большой рост и физическую силу: он мог завязать узлом и развязать железную кочергу, движением пальцев выпрямить согнутый пятак.
Когда появилась информация о вероятном применении немцами боевых отравляющих веществ, профессор поручил построить во дворе вуза газовую камеру. Создав эффективный состав поглотительной массы против 32 известных на тот момент отравляющих веществ, он на себе испытал защитное действие разработанной им противогазовой маски, а затем провел показательно-тренировочные занятия с офицерами. Результатом стало организованное Кузнецовым производство по изготовлению противогазов, которое к 1916 году отправило на фронт 3,5 млн приборов.
Особенностью научной деятельности Кузнецова была разносторонность. Борясь с отсутствием в стране собственного производства алюминия, необходимого для авиационной и автомобильной промышленности, Александр Назарович изобрел новый способ получения глинозема (оксида алюминия) из низкосортных бокситов Тихвинского месторождения. Он лег в основу строительства крупнейшего алюминиевого завода на Днепре. Ученый в течение двух лет принимал участие в его проектировании и руководил пусковой бригадой.
С 1924 года Кузнецов консультировал "Механобр", с 1926 - возглавлял Горно-металлургическую лабораторию ВСХН (позже Всесоюзный институт металлов), с 1930 - Всесоюзный алюминиево-магниевый институт, где замещал директора по научно-технической части. В перечисленных НИИ профессор вел организационную работу и лично занимался исследованиями. Например, в "Механобре" показал возможность получения из высокосернистых углей Кизеловского района металлургического кокса, не уступающего стандартным сортам, а в ВАМИ открыл метод получения олова, меди и цинка из отвальных шлаков.
К началу Второй мировой войны Кузнецову шел уже седьмой десяток. На фоне легенды о мгновенно найденной рецептуре идеальной взрывчатки существовала объективная реальность: Александр Назарович задолго до 1941 года разрабатывал состав взрывчатой смеси, которая после взрыва не давала бы выброс в забойную зону токсичных веществ, затрудняющих ведение проходки горных выработок.
Еще в 1933 году ученый предложил вещество "Синал" - смесь аммиачной селитры с алюминиево-кремниевой добавкой (отсюда и название - Si, N, Al - кремний, азот и алюминий). Оно было похоже на аммонал без тротила и с заменой дорогостоящего алюминия на сплав алюминия и кремния, получаемый из глины электроплавкой. Характеристики говорили сами за себя: бризантность 10-20 мм, фугасность от 380 до 500 см³. "Синал" был безопасен при производстве, хранении и транспортировке: нечувствителен к низким температурам и пластической деформации, не воспламеняется от огня. Когда в апреле 1942 года после попадания фугаски на территории цеха в очаге пожара оказались около 20 тонн "Синала", взрыва не произошло. Пламя - до шестого этажа, все горит, плавится, а "Синалу" хоть бы что, ведь температура его плавления составляет 500 градусов и воспламенить его очень трудно. Тогда то и вспомнили, как профессор Кузнецов гасил о бруски взрывчатки сигареты, чтобы ободрить девушек-студенток, работавших в годы войны на спецпроизводстве.
Эти исследования стали тем заделом, который сыграл важнейшую роль в помощи Ленинградского фронта. "Синал" прошел серию широких полигонных испытаний. О полученных результатах было доложено в Центральный комитет партии - новое взрывчатое вещество можно было с успехом применять для производства ручных гранат, противотанковых мин и бомб. Как вспоминал сам профессор, его вызвал первый секретарь Ленинградского горкома партии, член Военного совета фронта Андрей Жданов и, чтобы сохранить состав в тайне, предложил изменить название на "АК". С одной стороны, в аббревиатуре зашифровывались компоненты состава - азот, алюминий и кремний, с другой, содержалась отсылка к имени его автора - Александра Кузнецова.
В стенах Горного института на базе учебного оборудования кафедры обогащения было открыто спецпроизводство, на котором было занято около 180 студентов. Цех № 1 производил взрывчатку, а цех № 2 – гранаты Ф-1 (знаменитые «лимонки») и Ф-3. Всего здесь было изготовлено свыше 330 тысяч гранат, то есть каждая 10-я граната для Ленинградского фронта была создана в ЛГИ. Кроме того, технологию передали еще 12-ти промышленным площадкам города, в том числе "Механобру", ВАМИ, Невскому химическому комбинату. Ежесуточно им снаряжали до 100 тысяч ручных гранат и по 1000-1500 минометных мин, а сверх того еще огромное количество мин противотанковых и противопехотных.
Когда процесс был полностью налажен, Кузнецову предложили эвакуацию, но он трижды категорически отказывался. В результате, группу создателей "Синала-АК" эвакуировали в приказном порядке. Профессор был зачислен в штат Березовской научно-исследовательской горной опорной станции на Урале, открытой для оказания техпомощи добывающим предприятиям цветной металлургии. Под руководством Александра Назаровича построена установка для выплавки алюминиево-кремниевой добавки, и уже в январе 1942 года опытная мастерская приступила к выпуску новой взрывчатки "Синал-АК" для рудников комбината "Березовзолото".
Кузнецову присудили Сталинскую премию, наградили орденом Трудового Красного Знамени, присвоили почетное звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. Преградой для признания его заслуг не стал даже тот факт, что ученый никогда не состоял в партии.
Выдающийся химик-горняк вернулся в Ленинград и Горный институт, где продолжил свои исследования. Однако после окончания войны он прожил совсем недолго и скончался в 1946 году. Сегодня имя Александра Кузнецова остается символом подвига ленинградцев, боровшихся с врагом не только на фронте, но и в тылу, примером развития научной мысли и смелости в экспериментах.
