В столице Украины продолжается противостояние православных верующих и официальных властей, которые приняли постановление о том, что монахи канонической церкви должны покинуть Киево-Печерскую лавру. И освободить место для раскольников, томос об автокефалии которых в 2019 году подписал предстоятель Константинопольской церкви Варфоломей, именующий себя Вселенским патриархом.
«Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», говорил Екклесиаст. Наблюдая за событиями, которые разворачиваются в «матери городов русских», лишний раз убеждаешься в безошибочности его философии. Для того, чтобы удостовериться в этом, достаточно вспомнить историю южнорусских княжеств, располагавшихся на территории нынешней Незалежной.
Несмотря на ордынское нашествие и последующие междоусобицы между волжскими и приднепровскими татарами, ареной для которых стала киевская земля, населяли её, по-прежнему, русские люди. Их язык и культура в связи с отсутствием логистических связей с центральными и северными княжествами развивались несколько иначе, чем в остальной Руси. Однако ментально они практически ничем не отличались от москвичей, новгородцев или рязанцев. И, само собой, исповедовали православие.
Ситуация начала меняться после подписания в 1385 году Кревской унии между Великим княжеством Литовским и Польшей. Согласно этому документу Червонная Русь, то есть Русское Галицкое княжество, переходила под протекторат Кракова. Официального запрета на православие после этого не последовало, но приобретение земель, получение мест государственных служащих и ряд других привилегий отныне стал доступен исключительно католикам.
В отношении православных священников, как и в современном Киеве, само собой, совершались многочисленные насильственные действия. Один из наиболее одиозных исторических фактов – захват польскими войсками в 1412 году кафедрального собора во имя Рождества Христова в Перемышле. Во время этого акта устрашения «были взломаны гробницы русских князей, кости их выброшены, храм был переосвящён по католическому обряду и передан перемышльскому епископу».
В тридцатые годы ХV века Краков упраздняет Галицкое княжество и образует на его месте Русское воеводство со столицей во Львове. Кандидатуру главы этого территориального образования утверждает король, выбирая наместника из числа местных жителей – крупных землевладельцев. В числе обязательных условий для получения столь высокой должности, как и титула «пан», освобождающего от уплаты налогов, естественно, переход в католичество и максимальная лояльность новой, а точнее, не такой уж и новой власти. В конце концов, с момента начала польской интервенции прошло почти полвека. И на землях Червонной Руси выросло уже несколько поколений, не идентифицирующих себя, как русские.
В современной Украине ментальная трансформация населения произошла всего лишь за 30 лет, но в прежние времена, учитывая отсутствие средств массовой информации и социальных сетей, она, конечно, должна была занимать чуть больше времени. Тем не менее, именно в этот исторический период – в первой половине ХV столетия - на Галичине формируется костяк новой квазинации - народа, который впоследствии будет именовать себя украинцами.
Пополнение их рядов начало происходить спустя полтора столетия, после 1569 года, когда Великое княжество Литовское и Польша подписали Люблинскую унию, гласившую об объединении двух стран и появлении на картах Европы самого большого на тот момент государства – Речи Посполитой, что переводится, как «Общее дело». Один из обязательных для исполнения пунктов договора – передача Кракову Волыни, Подолья и киевских земель.
В скором времени в этих регионах начинаются процессы, аналогичные тем, что проходили в Червонной Руси двустами годами ранее. Правда, есть и отличия. На территории Речи Посполитой проживает слишком много национальностей, исповедующих различные религии. Православные, католики, протестанты, иудеи, мусульмане. Рубить с плеча, как на Галичине, чревато – можно нарваться на народные бунты и пошатнуть, тем самым, государственные устои.
В итоге в 1596 году было принято решение организовать для русских так называемую униатскую церковь, подчинённую Папе Римскому, и передать ей большинство действующих храмов. Внешне многие обряды там ничем не отличались от православных, однако идеологическая направленность стала совершено иной. Она заключалась, прежде всего, в формировании лояльности к новым властям и католицизму в целом.
Итогом данного эксперимента стал резкий рост межрелигиозной конфронтации, а также отток жителей с территории современной центральной Украины на левый берег Днепра. Эти земли принадлежат Польше лишь номинально, на самом же деле Запорожская Сечь является самостоятельным полугосударственным образованием.
Казаки тогда не представляли собой этнос в привычном понимании этого слова, но на фоне ослабления Московской Руси, куда пришли смутные времена, оставались единственной силой, способной постоять за православную веру. В отличие от них русская знать, оставшаяся на оккупированных Польшей территориях правобережья, за небольшим исключением, массово переходила под крыло даже не униатской церкви, а сразу в католичество.
Картограф Гийом де Боплан, состоявший на службе у польской короны писал, что «дворянство русское походит на польских панов и стыдится исповедовать иную веру, кроме римской». И уточнял, что «католичество с каждым днём приобретает всё новых и новых приверженцев, несмотря на то, что все местные вельможи и князья ведут свой род от русских».
Что касается позиции киевского митрополита, которым в конце ХVI века был Михаил Рогоза, то он «присягнул» на верность польскому королю Сигизмунду III ещё в 1589 году, когда получил от него соответствующие верительные грамоты. На Брестском соборе 1596 года он был одним из наиболее яростных сторонников создания униатской церкви.
Так что именно этим – позицией духовенства - и отличается, прежде всего, нынешняя ситуация в столице Украины от событий 400-летней давности. В остальном же всё очень похоже. Прозападная власть, стыдящаяся своего русского происхождения и стремящаяся быть похожей на «просвещённых европейцев», изгоняет из православных храмов священнослужителей, не желающих отступать от традиционных догматов и предавать свою историю.
Только вот вхождение в «дружную европейскую семью», как и прежде, вряд ли станет наградой за насаждение на русских землях чуждых ценностей. И кому, как ни потокам галицких и волынских вельмож должно быть об этом прекрасно известно. Их далёкие предки очень хотели превратиться в поляков, но так и не стали для них своими. Зато перестали быть русскими. По крайней мере, им так почему-то кажется.
