Учреждение Международного уголовного суда (МУС) в 2002 году стало развитием идеалистического стремления к созданию постоянно действующего органа международного уголовного правосудия для привлечения к ответственности за наиболее тяжкие международные преступления. Оно возникло еще в Первую мировую войну, а после Второй мировой войны было подкреплено опытом Нюрнбергского и Токийского трибуналов. На фоне «успешной», как считалось в 1990-е годы, практики международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, созданных Советом Безопасности (СБ) ООН, сложились условия для учреждения универсального Международного уголовного суда на основе международного договора, который, как ожидалось, получит практически всемирное признание.
Более того, МУС изначально виделся важным элементом системы поддержания международного мира и безопасности. Отсюда – особые прерогативы СБ ООН как по передаче «ситуаций» в МУС, так и по замораживанию уже начатых расследований.
Однако практика работы МУС показала неоправданность ожиданий «энтузиастов международной юстиции». Это обусловлено как очевидной неэффективностью Суда непосредственно в деле отправления международного уголовного правосудия, так и многочисленными злоупотреблениями и политическими играми высокопоставленных лиц этой организации.
При ежегодном бюджете порядка 170 миллионов долларов и штате в 900 человек за двадцать лет работы МУС объявил в розыск всего 40 человек и вынес всего 13 окончательных приговоров (включая 4 оправдательных). Имели место случаи отказа Палаты предварительного производства МУС подтвердить выдвигавшиеся прокурором обвинения, а также случаи самостоятельного отзыва обвинений прокурором.
Эти скромные «достижения» МУС в работе по основному предназначению сочетаются с серьёзными политическими трениями, которые возникли у этой организации со значительным числом государств. Сосредоточившись сначала на расследовании конфликтов в Африке, МУС оказался уязвим для обвинений в несправедливом географическом перекосе, который в самой Африке воспринимался как проявление неоколониального мышления Запада. В то же время преступления, совершавшиеся западными войсками в Афганистане и Ираке, так и не оказались в поле зрения прокуратуры МУС.
Кроме того, в целом ряде случаев выдвижение со стороны МУС обвинений лидерам тех или иных противоборствующих стран или группировок оказывалось серьезным препятствием на пути политического урегулирования конфликтов, межгосударственного и внутринационального примирения в Африке. Неприятие вызвали и попытки МУС привлекать к ответственности действующих глав государств в нарушение норм международного права об иммунитете. Эта практика на примере президента Судана О.аль-Башира стала поводом к возникновению серьезной конфронтации между МУС и всем Африканским Союзом (АС).
В январе 2017 года на саммите АС была принята Стратегия выхода из Международного уголовного суда. Однако для государств континента выйти из состава участников МУС оказалось не столь просто. Далеко не все африканские страны подписали Римский статут по доброй воле. Некоторые были вынуждены подписать этот и некоторые другие международные документы как условие для получения кредитов МВФ или других доноров.
МУС и его Прокуратура не смогли сделать правильные выводы из этой тенденции и продолжили последовательно противопоставлять свою деятельность, как нормам международного права, так и интересам урегулирования конфликтов. Это сочеталось с убежденностью в собственной непогрешимости, с претензией МУС на некую международную легитимность, проистекающую якобы не от государств-участников, а от всего мирового сообщества, с попытками выработки новых универсальных международно-правовых норм. Подобные амбиции ущербны хотя бы потому, что в МУС не участвуют крупнейшие государства мира. Одновременно, развивая практику привлечения добровольных взносов, МУС фактически позволил государствам-спонсорам превратить себя в инструмент решения конъюнктурных политических задач, да еще и с коррупционным элементом.
Неудивительно, что МУС, несмотря на арифметически внушительное число государств-участников (по состоянию на февраль 2024 года в Римском статуте участвует 124 государства), не стал подлинно универсальным органом, как бы его сторонники ни твердили обратное. Среди подписантов все страны Европы (не считая пространства СНГ), государства Латинской Америки, англосаксы (кроме США), значительная часть государств Африки (в том числе ЮАР). Из постсоветских государств – страны Балтии, Грузия. Молдавия, Таджикистан, с февраля 2024 г. Армения.
Новые участники в последние годы к Статуту практически не присоединяются. Так, за период с 2015 года наряду с присоединением четырех новых участников имело место два выхода из МУС и один отзыв подписи.
Тридцать государств подписали, но не ратифицировали Статут. Россия, подписавшая Статут в 2000 году, в 2016 году отозвала свою подпись под ним. Так же поступили США, Израиль, Судан.
Среди государств, не участвующих в МУС, такие важные международные игроки, как Китай, Индия, США, Египет, Пакистан, Индонезия, Вьетнам, Турция, Саудовская Аравия.
Ректор Дипломатической академии МИД России,
чрезвычайный и полномочный посол РФ в Великобритании (2011-2019) Александр Яковенко.
