Adobe, Microsoft, Cisco Systems, Oracle, SAP, Autodesk остановили продажи услуг и продуктов в России. Свое решение международные производители программного обеспечения и сетевого оборудования объяснили стремлением соблюдать санкции США, Великобритании и ЕС. Речь идет не только о Windows и Photoshop, но и специализированном софте, который использует практически вся российская промышленность, энергетика, банки, транспорт и другие отрасли.
О том, что России необходимо приложить все усилия для того, чтобы создать собственное сетевое оборудование и программные решения, уже не один год говорили эксперты из самых разных областей. Зависимость от иностранных компаний в эпоху цифровизации может грозить длинным списком проблем: от блокировки работы предприятий до утечки данных и нарушения информационной безопасности.
Китай еще в 2019 году объявил о планах полного импортозамещения компьютерного оборудования и программного обеспечения в госорганах. Речь шла о замене около 30 млн единиц вычислительной техники. Соответствующее распоряжение стало очередным шагом Поднебесной в соперничестве с США и ЕС. Даже с учетом всех потребовавшихся на это затрат он был абсолютно обоснован.
Приведем пример. Ровно 10 лет назад, в 2012 году австрийская компания LMF отключила через спутник произведенные ею мобильные компрессорные станции (МКС), которые на тот момент использовались в «Газпроме». Оборудование применяли при ремонте газопроводов - при ремонте одной нитки с помощью компрессора газ перекачивался в другую, и таким образом его подача не прерывалась. То есть условно австрийцы закрыли вентили.
Производители МКС оставляют за собой возможность удаленно управлять работой устройств с целью сервисного обслуживания. Компании имеют возможность не только исправлять ошибки в работе станций, но и отключать их. Причем делать это как в связи с окончанием сервисного контракта, так и из-за санкций, ведь они будут обязаны прервать обслуживание оборудования. Кстати, компрессы так и не заработали….
«Газпром» тогда инициировал разработку аналогов, которыми можно было заменить иностранные компрессоры. Значение инцидента со сторонним вмешательством другой страны требовало более масштабных ответных действий в области импортозамещения, но мы очнулись лишь когда зарубежные IT-продукты стали массово уходить из России. Спустя неделю после объявлений Adobe, Microsoft и прочих игроков спрос на отечественный софт вырос на 300%.
Выпускник Горного института Михаил Корнилов является директором геологической компании «Арджейси», в рамках которой с 2009 года параллельно основному профилю стал заниматься разработкой собственной программной системы для сопровождения геологоразведочных работ. Теперь это самостоятельная IT компания «АГР Софтвер», которая продолжает деятельность по разработке новых версий комплекса «АГР» и приложений к нему. Сегодня среди ее клиентов - «Полиметалл», «Норникель», «Северсталь», «Руссдрагмет» и другие организации в России и за рубежом.
Если ведение разведки традиционным способом предполагает документацию выработок в рукописном виде, а обработка данных и получение результатов анализов нередко тормозят введение месторождения в эксплуатацию, то IT-решения позволяют работать в цифровом формате. В этом случае информация сразу доступна для анализа, а все данные передаются и обрабатываются в автоматическом режиме. Полный контроль за проектом в онлайн-режиме помогает минимизировать количество ошибок и ускорить процесс, что, в конечном счете, сказывается на увеличении прибыли предприятия. «Форпост» поинтересовался у Михаила Корнилова, каковы на данный момент успехи по внедрению отечественных сервисов.
- Сегодня крупные международные IT-игроки закрывают доступ к своим сервисам на территории России. Что происходит с софтом в такой узкоспециализированной области как геологоразведка?
- Две недели назад я прочитал в журнале Глобус интервью с Андреем Красных, директором по геологии блока геологоразведки, технологий и инжиниринга золотодобывающей компании Highland Gold. Ранее она принадлежала Роману Абрамовичу, но в 2020 году ее купил предприниматель Владислав Свиблов. В сюжете специалист рассказывал, как он организовал геологоразведочный процесс: применяет шведские станки Atlas Copco, Sandvik и Epiroc, использует австралийское программное обеспечение Mircomine, делает пробы на оборудовании Rocklabs, использует стандартные образцы OREAS, изготавливаемые новозеландцами. Он не назвал ни одной отечественной технологии. При этом в тот момент уже началась спецоперация на Украине. Я смотрел и понимал, что в скором времени срез производителей будет совершенно другой.
- Однако надолго ли?
- Уровень дохода минерально-сырьевого комплекса России в структуре бюджета очень высок. У нас фантастическая зависимость от сырьевого сектора, причем не только от углеводородов, но и целого спектра твердых полезных ископаемых. Наша страна представляет собой потрясающий по емкости рынок для производителей любых решений для горно-геологической отрасли. Поэтому у нас могут запретить Photoshop или Facebook, но никто не будет всерьез отказываться от сбыта программ, применяемых в минерально-сырьевом комплексе. Это может произойти лишь в том случае, если запрет будет инициирован с нашей стороны. Любая другая изоляция станет кратковременной - представители западных технологий найдут способы оставаться на рынке. Они пойдут по пути адаптации программ, глубокой локализации и скрытию страны происхождения. Кстати, это касается также производителей бурового оборудования и горной техники. Мы можем не переживать, что потеряем «инструменты» для работы в отрасли.
- В период санкций 2014 года ряд экспертов утверждали, что импортозависимость сырьевой отрасли в области аппаратурно-технических средств и ПО достигает 95%. Есть ли подвижки в разработке и, главное, внедрении отечественного софта?
- В целом по рынку этот процент снизился до 80%. Например, два предприятия – «Алмазгеобур» и «Оренбургский завод бурового инструмента» - изготавливают оборудование, которое является аналогом американских и шведских станков. Доля зарубежных комплектующих по-прежнему высока, но и процесс перехода на изделия собственного производства значительно ускорился.
Я могу судить по собственному опыту. Два года назад для своей геологической компании покупал магнитометры и оборудование для электроразведки российского производства. Спектрометр для оценки содержания урана, изотопов калия и тория в породе хоть был приобретен в Чехии, но если бы такой возможности не было, знаю вполне достойный отечественный аналог . Да, какие-то станки будут работать менее надежно и эффективно, но это не остановит работу. Со временем технологии будут неминуемо совершенствоваться. Слишком недоизучена наша страна, чтобы сказать, что вкладывать в разведку здесь нет смысла.
- Затраты на разработку отечественного оборудования как минимум в пять раз выше приобретения импортной продукции. Поддерживает ли разработчиков профильное министерство, за счет инвестиций из бюджета или льгот?
- Конечно! В нашем офисе есть стена, полностью заполненная развешанными сертификатами на выдачу грантов и свидетельствами участия в патентных решениях. Нас поддерживает Фонд Сколково и Фонд Бортника (Фонд содействия инновациям). Сегодня мы подали еще на два дополнительных гранта, чтобы дальше модернизировать свою программную систему. Есть возможность участвовать в грантах вплоть до разработки систем высшего уровня, связанного с созданием решений в области искусственного интеллекта, аппаратурно-программных решений, прикладных программ. В этом плане только успевай работать. Часто гранты носят ступенчатый характер – выполняешь часть работы и можешь монетизировать продукт, тогда ищи отраслевого партнера, который будет софинансировать проект в паритете с каким-нибудь фондом.
- В своем интервью пятилетней давности Вы не были так оптимистично настроены и озвучивали печальные перспективы развития геологоразведки в РФ. Говорили о пассивности бизнеса на фоне низких цен на сырье, сокращении в разы госфинансирования, слабую надежду на целевые госпрограммы.
- Действительно, еще пять лет назад всех этих возможностей просто не было. На этапе становления мы вкладывали огромные деньги в разработку своего программного комплекса, но они все равно носили низкоконкурентный характер. Сегодня мы видим, что эффект от вложений со стороны государства хоть и не носит кардинальный характер, но теперь он вполне ощутимый. Без него было бы намного сложнее.
- С какими рисками и сложностями сталкиваются в настоящее время российские разработчики ПО?
- Прежде всего, внедрению отечественных решений мешает засилье продуктов, которые мы же сами и привели на рынок. Многие из сегодняшних создателей российского ПО в прошлом работали на зарубежные компании, продвигали их решения. С 2001 года я активно занимался распространением австралийских горно-геологических информационных систем в России. До 2007 года руководил компанией «Майкромайн Раша» (филиал известной Micromine – ред.), коллектив которой осуществил десятки проектов по внедрению современных методов оценки запасов и проектирования горных работ на предприятиях нашей страны. Я встречался с ректорами вузов и убеждал их открыть именные учебные классы, участвовал в конференциях, где руководителям экспедиций, НИИ и предприятий доказывал незаменимость и эффективность ПО в геологоразведке. Они сопротивлялись, но в итоге спустя десять лет согласились, что шагать в одном темпе с остальными отраслями без IT-сервисов уже нельзя. Именно это в результате затормозило развитие ниши отечественных продуктов. Когда я пришел к решению создавать собственный программный комплекс, пришлось бороться со своими же прежними успехами. Зарубежные продукты уступают нашим с точки зрения функционала, но получили сильное коммерческое и рекламное развитие. Когда российские НИИ нанимали специалистов, иностранные компании – продавцов. Прагматичный западный подход привел к перекосу рынка. Теперь перед отечественными разработчиками стоит задача сделать их бренды узнаваемыми и дружественными, сломать психологический барьер, что российское может быть не хуже, а иногда лучше зарубежного.
