Для начала познакомимся со стоимостью камня, о котором пойдет речь. Два килограмма минерала – это 10 000 карат. Один карат изумруда – до восьми с половиной тысяч долларов. То есть цена нашего героя – тридцать четыре миллиона.
В историю он вошел как «Изумруд Коковина». В 1831 году крестьянин Белоярской волости Максим Кожевников случайно нашел несколько небольших обломков зеленого камня. Решил продать их в Екатеринбурге. Предполагал, что за «худые зеленые аквамарины» много не дадут, но все хлеб.
Командир гранильной фабрики Яков Коковин, которому они были предложены, писал, что скоро заметил, что искомое сие не есть аквамарин, тяжесть и крепость несравненно превышают оный, отлом чище и стекловатее; при сравнительных пробах оказался крепче иностранного изумруда. Внимательные сии сравнения допустили меня к мысли, что доставленный мне кусочек есть изумруд».
Находку отослали в Петербург. Первые камни были отправлены в Горный кадетский корпус на экспертизу. После таковой крестьянин получил громадную по тем временам сумму в сто рублей, а Коковин – орден Святого Владимира.
На месте находки заложили Сретенский рудник. Только в Кабинет Его Императорского Величества отправили в 1832 году 761 изумруд, в 1833-м – 500, в 1834-м – 675 крупных изумрудов «разной величины и формы», 130 – мелких, в 1835-м – 550 изумрудов.
Аристократия обеих столиц, казалось, сошла с ума. Жены великих князей и министров заказывали гарнитуры из уральских камней, записываясь в очереди к ювелирам, а Александр Пушкин писал всем знакомое – «…орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд», позиционируя камень, как эквивалент богатства в сказке о царе Салтане.
Летом 1834 года в одном из шурфов Сретенского прииска был найден огромный кристалл великолепного цвета, удивительной прозрачности и чистоты, весом более 400 граммов. Это был совершенно уникальный образец, настоящая драгоценность, достойная царской сокровищницы. Получив камень, Коковин долго и с восторгом разглядывал его и потом поставил в своем рабочем кабинете в застекленный шкаф, где у него стояли и другие образцы цветных камней, – на самое видное и почетное место.
Для дальнейшей истории это имеет решающее значение. То есть не сдал в казну, а оставил у себя. Но «шила в мешке не утаишь», и новость о находке быстро доходит до столицы. Яков Васильевич, согласно документам, отправляет камень в адрес вице-президента Департамента уделов Льва Алексеевича Перовского. И изумруд пропадает.
Версия советских историков – «алчный вельможа камень присвоил, а мастера-«камнезнатца» обвинил в краже. Потом его еще и распилил, чтоб не попасться, а остатки проиграл в карты». Коковина арестовали, два с лишним года он просидел в тюремном замке, заработал чахотку и тихо умер, так и не доказав своей правоты. А «Изумруд Коковина» стал символом коррупции «прогнившего режима».
Вот только эта версия плохо сочетается с личностью Льва Алексеевича. В Храме Христа Спасителя в Москве воспроизведена летопись побед русского воинства в Отечественной войне 1812–1814 годов. На его стенах помещены 177 мраморных плит с именами героев. Поручик Лев Перовский упоминается шесть раз! Отличился в сражениях при Малоярославце, Вязьме, Смоленске, Люцине, Лейпциге и при взятии Парижа.
Как-то не подходит на роль мелкого мошенника личный друг царя и будущий министр МВД. Есть ведь и другие версии. «Тигр Алексеевич», как его называли подчиненные, рассматривался на должность премьер-министра. И вот тут к месту мог быть запущен «слушок».
У нас нет оснований обвинять в краже и Коковина, благо его вина так и не была доказана. Но сохранилось свидетельство следователя Ярошевицкого, осматривавшего кабинет командира фабрики:
…515 граненых аметистов… 1103 искр… 661 граненый изумруд разной величины… 115 штуфов изумрудных, в том числе один, самого лучшего достоинства, весьма травянистого цвета, весом в фунт… – самый драгоценный и едва ли не превосходящий достоинством изумруд, бывший в короне Юлия Цезаря…
«Изумруд Коковина» пропал бесследно. Но те первые уникальные находки можно увидеть в экспозиции Колонного зала Горного музея Санкт- Петербурга. Стоят камни, кстати, каждый по целому состоянию.
