Григорий Перельман занимает девятое место в списке «Сто ныне живущих гениев», составленном британской газетой «The Telegraph», и известен всему миру как феноменально талантливый математик. Однако у себя на родине он знаменит не столько тем, что нашел оригинальный метод доказательства гипотезы Пуанкаре, сколько своим отказом от премии в один миллион долларов США. И в истории русской науки подобная ситуация случается не впервой.
В 1943 году основатель и первый директор Палеонтологического института АН СССР Алексей Борисяк за многолетние выдающиеся заслуги в науке получил Сталинскую премию в размере 100 000 рублей. Для оценки масштабов вознаграждения можно уточнить, что, например, заработанная плата Иосифа Виссарионовича составляла 20 000 в месяц - он занимал две должности (секретарь ЦК и председатель СНК), и за каждую в послевоенные годы ему начислялось 10 тысяч рублей. А среднемесячная зарплата инженерно-технических работников в этот же период доходила до 1200 рублей.
Несмотря на то, что речь шла о доходе примерно за семь лет труда, военную обстановку и тяжелую болезнь (у ученого еще в студенческие годы выявили туберкулез), Алексей Алексеевич принял решение передать присужденную ему премию в «Фонд обороны» СССР, он же «Фонд Красной армии». На счета некоммерческой организации в годы Великой Отечественной войны благотворители переводили добровольные пожертвования на нужды фронта. Если Перельман своим отказом от средств выступил против нечистоплотных методов и нарушения этических стандартов в организованном математическом сообществе, то Борисяком двигало чувство патриотизма.
Что еще можно было ожидать от внука одного из героев Севастопольской кампании 1855—1856 годов — русского генерала Владимира Ползикова, руководившего возведением под неприятельским огнем плотового моста через Севастопольскую бухту. Другим дедом палеонтолога являлся профессор Харьковского университета и один из первых исследователей геологии Донецкого каменноугольного бассейна Никифор Борисяк. От первого предка Алексею Алексеевичу досталась амбициозность и готовность к самопожертвованию ради общей цели, от второго – тяга к изучению недр. Родители дали юноше отличное среднее образование, и в 1891 году он поступил в Горный институт, который спустя пять лет он окончил с золотой медалью и традиционным занесением фамилии на золотую доску лучших выпускников.
Борисяк поступил в качестве ассистента в Геологический комитет (впоследствии он проработал там почти сорок лет). Параллельно молодой специалист решил пополнить свои биологические познания и прослушал в Петербургском университете курс зоологии. Двойное — геологическое и зоологическое — образование определило содержание и широту его будущей научной деятельности, сконцентрировавшейся вокруг истории Земли и жизни на ней.
Первые исследовательские работы Борисяка были посвящены геологии и стратиграфии Донбасса - он провел съёмку северо-западной окраины Донецкого кряжа и восстановил физико-географические условия региона, начиная с мезозоя. На этой основе впервые было дано объяснение происхождения осадков, слагающих ныне Донецкий кряж.
Фундаментальная работа «Геологический очерк Изюмского уезда» вызвала оживленные дискуссии в научном мире. На примере одного района с использованием оригинальной методики Алексей Алексеевич показал, насколько важно применение исторической геологии при описании стратиграфии земли. Ученый стал доктором наук, в 1911 году его избрали профессором Горного института. С этого времени и до 1930 года Борисяк возглавлял в альма-матер кафедру исторической геологии, был деканом и и.о. директора Горного музея.
Когда здоровье ученого было еще достаточно крепким, он интенсивно вел полевые работы. В письмах к супруге он описывал, какие эмоции тогда вызывало появление горных инженеров в сельской местности:
«Кто ни увидит значок на шапке, вступают в разговор и стараются выудить из первых рук все известия о рудах и ископаемых; доходит дело до того, что приходишь в магазин, а хозяин, вместо того, чтобы выдавать товар, приглашает «чайку испить» и закидывает вопросами А без формы ходить нельзя — нигде толку не добьешься — на днях я испытал это на почте, войдя сначала без формы, и вернувшись чрез полчаса во всем блеске моего кителя».
После Донбасса были исследования Крыма, где он подготовил «Крымский лист» Международной геологической карты Европы. Ученый составил стратиграфические разрезы берегов и гор полуострова, установил, что в формировании и поднятии всей Тавриды основное значение имели сбросы и сдвиги.
Свои исследования Алексей Алексеевич проводил под девизом: «Мы обладатели одной шестой части суши и, следовательно, шестой части геологического материала, притом по грандиозности и разнообразию тектонических элементов едва ли не самого интересного в мире... Можно смело сказать, что разгадка многих основных вопросов геологии (лежит) под нашими ногами».
Однако начиная с 1912 года, когда из-за тяжелой болезни он уже не мог выезжать в экспедиции, Алексей Алексеевич перешел на фундаментальные проблемы в геологии. В воззрениях на историю Земли Борисяк придерживался теории геосинклиналей (образование гигантских складок-прогибов земной коры с их заполнением морскими осадками и в ряде случаев последующим поднятием с развитием горных хребтов). Он существенно дополнил и развил ее, и в результате пришёл к стройной концепции истории формирования земной коры, которая легла в основу неоднократно переиздававшегося «Курса исторической геологии». Его лекции приходили послушать не только студенты, но и сложившиеся геологи, известные учёные.
Помимо вопросов тектоники и палеографии неизменной страстью для ученого была палеонтология. Благодаря его усилиям из инструментария идентификации ископаемых остатков организмов для нужд геологического датирования она превратилась в «настоящую», «большую» палеонтологию. Сегодня это современная наука о прошлом органического мира Земли, способная реконструировать состояние и закономерности развития былых биосфер во всех их проявлениях. И соответствующие предпосылки для этого были заложены как раз Борисяком.
Алексей Алексеевич заинтересовался ископаемыми организмами в студенческие годы, рассматривая историю Земли в неразрывной связи с историей развития органической жизни на Земле. Еще в Крыму в 1908 году он вплотную приступил к поиску остатков древних животных. Тогда в сарматских отложениях близ Севастополя была найдена гиппарионовая фауна млекопитающих, в состав которой входили новые виды гиппариона (трёхпалая лошадь), носорогов, жирафов, хищников.
В ходе изучения выяснилось, что они куда более древнего происхождения, нежели все открытые до этого момента позвоночные ископаемые. До Борисяка для всего огромного европейско-азиатского материка были известны млекопитающие четвертичного и верхнетретичного периодов, но абсолютно не было данных о более далеких млекопитающих. И именно Алексей Алексеевич установил и описал ряд более древних фаун (сообществ) - олигоценовую, нижнемиоценовую, среднемиоценовую, сарматскую.
Он подробно изучил наиболее интересных представителей этого вновь открытого мира. Например, самого крупного из наземных млекопитающих - «индрикотерия», названного по имени сказочного зверя древнерусских легенд «индрика». Сегодня его пятиметровый скелет представлен в Палеонтологическом музее в Москве.
Эти исследования дали новое освещение истории развития наземной жизни, указали центры эволюции и пути расселения многих групп животных. Они определили направление работы крупнейших зарубежных научных организаций и учёных, в частности, Нью-Йоркского естественно-исторического музея. Алексей Борисяк стал известен как один из крупнейших палеонтологов своего времени.
В своих очерках он рассказывал, с каким трудностями сталкивались «охотники за ископаемыми» в самом начале XX века, и как непросто было объяснить местным крестьянам цель раскопок. Простой народ упорно называл их «приисками», так как верил, что ученые ищут не «допотопных» животных, а золото. Дошло до того, что найденные окаменелости «утаивали, разбивали, ковали», рассчитывая получить из них драгоценный металл.
«Только когда удалось найти челюсть парейазавра с хорошо сохранившимися зубами, а потом прекрасно сохранившуюся голову земноводного, то и рабочие и остальные крестьяне вполне убедились, что идет сбор костей. Нахождение целого скелета парейазавра произвело на всех очень глубокое впечатление!»
Борисяк был эволюционистом и, прежде всего, его интересовала широкая картина эволюции мира и организмов. Он понимал, что добиться успеха в этом невозможно силами одного, к тому же, тяжелобольного человека. Поэтому ученый стремился к постановке масштабного планомерного изучения ископаемых позвоночных в стране. По его инициативе Академией наук были организованы множество экспедиций. Более 15 лет Алексей Алексеевич возглавлял Палеонтологическую секцию Геологического комитета (ныне ВСЕГЕИ).
Стараясь не пропустить ничего важного, ввёл в практику распределение обнаруженных ископаемых среди разных специалистов. Это позволило сконцентрировать усилия каждого на каких-то определенных видах, устранив разбросанность в обработке добываемых научных материалов. Точность биостратиграфических работ была увеличена настолько, что предложенный Алексеем Алексеевичем тип специализации исследователей по группам ископаемых организмов стал классическим и по-прежнему принят во всем мире.
Горный инженер-зоолог на десятки лет опередил своих современников в понимании роли палеонтологии в геологических и биологических исследованиях. Но необходимость ее развития как самостоятельной науки привела Борисяка к созданию в 1930 году профильного института в системе Академии наук СССР. По сей день он остается крупнейшим в мире и единственным в России специализированным учреждением, занимающимся вопросами морфологии, систематики и филогении ископаемых организмов, изучением общих закономерностей формирования биоразнообразия, построением целостной картины развития живого на Земле.
В 2008 году Палеонтологическому институту РАН было присвоено имя его основателя. В год 135-летия со дня рождения Алексея Алексеевича дирекция и ученый совет учреждения ходатайствовали об этом перед Отделением биологических наук. В соответствующем постановлении были перечислены достижения Борисяка, каждого из которых было бы достаточно для того, чтобы с триумфом войти в историю науки: «В целях увековечения памяти выдающегося палеонтолога-стратиграфа, создателя и главы отечественной научной школы палеонтологии позвоночных, учредителя Русского палеонтологического общества, создателя и первого директора Палеонтологического института АН СССР». А также человека, получившего в 1943 году самую почетную в СССР премию и передавшего ее во благо страны.
