Разговоры о том, что Соединенные Штаты потеряли статус сверхдержавы, не утихают с тех пор, как американцы вывели свои войска из Афганистана. Учитывая, что полутора годами ранее иранцы безнаказанно обстреляли военную базу США в Ираке, отомстив таким образом за гибель одного из своих наиболее статусных военачальников Касема Сулеймани, способность Вашингтона доминировать в глобальном масштабе действительно начала вызывать большие сомнения.
И вот ещё один серьёзный вызов – отказ России и некоторых её стратегических партнёров от использования доллара при международных расчётах. Действительно ли мир начинает жить по новым правилам, а его основной характеристикой уже в скором будущем станет многополярность? «Форпост» попросил ответить на этот вопрос председателя редакционного совета журнала «Нефтегазовая вертикаль» Кирилла Молодцова.
Кирилл Молодцов: Безусловно, мир меняется. На наших глазах рушится долларовая система. Бреттон-Вудская модель мира, основанная на использовании американской валюты как единственной универсальной меры стоимости, теряет силу. Россия начала формировать новый принцип торговых отношений и платежей, в котором рубль можно обеспечить весьма ликвидным ресурсом - углеводородами. Пока процесс набирает обороты, но в принципе уже понятно, на чью сторону могут склониться основные глобальные игроки - и это лагерь государств с мощными ресурсами, способными обеспечить мировой энергорынок всем необходимым.
По итогам саммита G20 можно констатировать, что «западный мир» под предводительством США теряет статус глобального гегемона, основанный на деградирующих либеральных ценностях золотого миллиарда и отрицании прав большинства жителей планеты на действительно устойчивое развитие. Стоит обратить внимание на то, как председатель КНР Си Цзиньпин парирует англосаксам на глобальных переговорных площадках. Конечно, ожидать от Китая серьезной поддержки такого типа, который может вызвать ответные санкции США, тоже бессмысленно, но, очевидно, что мир меняется в сторону многополярности и во многом эта трансформация вызвана действиями России.
- В этом новом мире основным торговым партнёром для нас будет являться Китай?
Кирилл Молодцов: Китай для России является идеальным потребителем - сегодня ему нужна любая энергия в любых объёмах. Соответственно с этой точки зрения Пекин нацелен на приобретение нефти, газа, атомных технологий. Сегодня очевидно, что ископаемое топливо, особенно, газ, это ценный ресурс, который мог бы обеспечить всей цивилизации надежное развитие. Конъюнктура рынка это демонстрирует – спрос и цены в росте. Это с одной стороны. С другой - углеводороды стали разменной монетой в борьбе за политическое превосходство и экономическую стабильность. Активно идет мировая борьба за ресурсы. Чтобы получить доступ к источникам энергии, Запад намеренно превращают ископаемое топливо в изгоя, навязывая этот образ общественному сознанию. Это делается лишь с одной целью – не для борьбы с климатическими изменениями, а для того, чтобы ослабить страны, обладающие существенной ресурсной базой. Ведь транснациональные компании, штаб-квартиры которых находятся в Европе и США, продолжают заключать с африканскими и другими развивающимися государствами концессионные соглашения на разведку и эксплуатацию нефтегазовых месторождений, расположенных на их территории. Согласно этим договорам они становятся собственниками большей части добытого сырья и не собираются отказываться от этой политики.
Кстати, Америка и Евросоюз все еще широко используют уголь. В Европе, например, по данным Международного энергетического агентства (МЭА), его потребление для выработки электричества по итогам 2021 года выросло на 11%. Согласно прогнозам, в 2022-м доля угля в генерации повысится еще на 7%, более того эта тенденция не изменится, как минимум, до середины десятилетия. То есть объем сжигания угля на европейских ТЭЦ вскоре достигнет уровня 2016–го, когда было заключено Парижское соглашение по климату. Очевидно, ради ослабления нашей страны Запад, в том числе и ЕС, готов закрыть глаза и на резкое падение уровня жизни своих граждан, и на увеличение эмиссии парниковых газов, что говорит об отсутствии реального желания бороться с техногенным воздействием на природу.
- А у России такое желание есть?
Кирилл Молодцов: Россия – одна из немногих стран в мире, где потребление угля в количественном выражении в последние годы практически не меняется и составляет чуть более 200 млн тонн. А вот в процентном соотношении его доля в энергетическом балансе РФ снизилась уже до 13%. Более того, как полагают в Минэнерго, к середине столетия эта цифра может упасть до 4,5% за счет развития более прогрессивных технологий, связанных, прежде всего, с использованием природного газа и атомной энергетики. Дальнейшее строительство ветропарков и солнечных электростанций также внесет свою лепту в решение этой немаловажной задачи.
Запад, в свою очередь, собирается понижать спрос на нефть и прочее ископаемое топливо с помощью исключительно «зеленых» идей, базирующихся на сомнительных утверждениях о губительных выбросах углекислого газа, и параллельно вводить потолок цен с целью давления на Россию. Нет уверенности, что такая игра пойдет по правилам инициатора и закончится его выигрышем, но, вне всяких сомнений, намерение такое есть. Даже если Запад не будет сокращать потребление, Россия должна сокращать продажу на экспорт и наращивать собственную переработку.
- Но отечественным компаниям выгоднее экспортировать сырье, чем вкладывать средства в создание длинных производственных цепочек внутри страны. Существуют ли какие-то мотивационные механизмы?
Кирилл Молодцов: Исходя из сложившейся ситуации, нужно рассмотреть варианты хозяйственных моделей, которые позволят реализовать амбициозные планы за короткий срок. В этой связи оптимальной может быть советская модель с жестким государственным регулированием, когда в приоритете не объем прибыли от экспортной продажи нефти, а объем продукции, произведенной из углеводородов. Очевидно, что укрепить свои геополитические позиции и монетизировать наш природный капитал с максимальной для граждан России пользой возможно лишь в случае внедрения постулатов мобилизационной экономики. Правительство должно ставить перед бизнесом четкие задачи, касающиеся, например, объёмов добычи и доли полезных ископаемых, которая должна быть вовлечена в глубокую переработку с последующим изготовлением высокомаржинальной продукции.
Однако приходится констатировать, что технологическая зависимость ставит под угрозу само существование России. И если её не преодолеть, вероятность нашего превращения в западную колонию, миссия которой – лишь снабжать постиндустриальные страны дешёвыми ресурсами, окажется очень высокой.
К примеру, зависимость нашей нефепереработки от иностранных технологий кажется преодоленной, но смею утверждать, расслабляться вообще нет оснований! Отечественным технологиям только дали чуть-чуть «вздохнуть» и их первенство отрасли предстоит еще только доказать и в технологическом, и в стоимостном аспектах. И не только нефтепереработка в таком положении, но и ряд других отраслей, занимающаяся высокими переделами, в том числе, малотоннажная химия. Вероятно, здесь имеет смысл идти по пути китайских коллег, которые занимались реинжинирингом и созданием собственных технологий на основе известных. Это потребует значительных сроков на разработку, по-видимому, от пяти до семи лет, а также значительных инвестиций в НИОКР и опытно-промышленную базу.
Россия располагает серьезным потенциалом – есть инженерные школы, разработки, оставшиеся еще со времен СССР, машиностроение, которое способно выпускать ракетные двигатели. Нужно осознать, что всякий кризис, это всегда возможности. Задачи импортозамещения и соответственно направления инвестиций можно разделить в этой связи на две категории: сопровождение и поддержка действующих процессов (назовем это реверс-инжиниринг) и создание отечественных технологий взамен уходящим иностранным аналогам.
Перед российской промышленностью стоит проблема – дефицит пилотных мощностей, научных сотрудников и опытных инженеров. Нужно вернуть образованию функции обучения фундаментальной науке, навыкам исследования, чтобы воспитывать специалистов с аналитическими способностями. Если мы действительно хотим импортонезависимости – это трудная, долгая, многолетняя научная и внедренческая работа.
Оперативные меры для перехода на мобилизационную экономику должны включать апгрейд как государственной системы управления, так и вертикали «власть-бизнес». К примеру, сегодня система принятия решений при выборе технологий на государственном уровне из-за межведомственной неразберихи и «притянутой за уши», часто некачественной экспертизы не работает. Было бы неплохо провести некоторые тонкие регулировки этой системы. Пригласить наших отечественных признанных ученых, инженеров для экспертной оценки и отбора инноваций.
Для крупных частных компаний одной из существенных проблем, тормозящих технологическое развитие России, является закрытость и небольшая склонность к научно-технической кооперации с отечественными учеными и слабое желание инвестировать в разработку технологий, начиная с ранних стадий.
Необходимо думать о создании механизма, учитывающего интересы как бизнеса, так и государства. Здесь инструментом может стать одна или несколько технологических компаний, созданных при участии и под контролем государства и нацеленных под конкретные запросы потребителей, то есть производителей конечного продукта или его комплектующих. Такого рода структура должна быть нацелена на создание и внедрение технологий в нефтепереработке и нефтехимии и других высокотехнологичных сегментах с получением соответствующего дохода от их практической реализации с учетом специфики инвестиционного цикла в этих отраслях. Надо понимать, что речь идет об инвестициях в научно-технологическое развитие на десятилетия, а не на два-три года.
- Какой тип энергии станет доминирующим к середине столетия? Ветрогенераторы и водород, как предполагают в Европе, или природный газ, на который делается ставка в России?
Кирилл Молодцов: Энергией нового технологического уклада может быть энергия принципиально иного типа - атомная. Сегодня Россия не только делает реакторы на быстрых нейтронах с натриевым охлаждением БН-800 и уже начала строительство БН-1200, но также всерьез поставила вопрос о гомогенных реакторах-дожигателях. То есть решается задача создания замкнутого ядерно-топливного цикла, что сократит и стоимость энергии, и, самое важное, загрязнение окружающей среды.
Реальным конкурентом углеводорода может быть не водород и не метанол, а атом и то, что находится за атомом. Подобная энергия пригодится для отечественных крупных инфраструктурных проектов на Севере - и в части строительства заводов, и в части развития логистической инфраструктуры. А, кроме того, если мы предполагаем развитие робототехники, процессоров и даже квантовых компьютеров (а это шестой технологический уклад), то необходимые для этого мощности нам сможет дать только атом.
Государство, конечно же, должно выработать механизмы, способствующие созданию условий для ускоренного внедрения разработок и идей в производство, строительства заводов, мотивации бизнеса к развитию нефтегазохимии, принципиально новых источников энергии, а также повышению эффективности потребления ресурсов, поскольку в данный момент этот показатель находится на крайне низком уровне. Нам необходимо срочно повысить потенциал использования минеральных ресурсов, разработать новую систему работы с ресурсной базой, повысить качество извлечения необходимых молекул для экономики пятого и шестого технологических укладов. Особенно хочется обратить внимание на разработку и извлечение редкоземельных металлов, которые сегодня востребованы на рынке и используются для высокотехнологичных сегментов - радиоэлектроники, приборостроении, атомной, химической промышленности.
Человечество уже не раз переживало глобальную перестройку миропорядка, и трансформацию энергобаланса. Геополитика тоже изменялась, формировались новые торговые каналы, финансовые центры и форматы расчетов. Мы живем в один из таких периодов. Нам нужно быстро реагировать на вызовы времени и отстраивать механизмы независимой и интеллектуально продвинутой экономики. Это станет залогом того, что Россия сумеет сохранить статус реального центра силы в многополярном мире.
