До принятия закона об упорядочении охоты в Российской империи (1892 года) оставалось ещё 90 лет, когда государь император Александр I взял на себя роль чиновника по выдаче разрешений на отстрел диких животных. Правда, подобный порядок касался лишь одной местности – Беловежской пущи, и одного вида – равнинных зубров (или по-научному бизонов). К началу 19-го века самый обширный в Европе лесной массив остался единственным местом обитания этих парнокопытных. Их берегли, как национальное достояние, и на высочайшее позволение могли рассчитывать лишь музеи и университеты.
Процедура получения и использования такой бумаги – пример самого развитого бюрократизма. Проситель обращался в курирующий орган центральной исполнительной власти. Университетский музей, например, – в Министерство народного просвещения. Оттуда прошение шло в Лесной департамент Министерства государственных имуществ, где готовили представление для своего министра. Тот уже подавал челобитную государю. При его положительной резолюции бумага начинала движение вниз по иерархии: Министерство внутренних дел, далее губернатор и, наконец, местная полиция.
Таким извилистым путём, через отказ и возобновление прошения, с 1803 по 1819 годы шли Виленский университет (ныне Вильнюсский), и его профессор Людвиг Боянус к своему научному открытию.
«Зубр рано или поздно вовсе истребится, и если следы сего редкого в Европе и почти нигде в других местностях не водящегося животного не сохранятся для пользы естественных наук, то иностранные естествоиспытатели, конечно, не без основания будут обвинять Виленский университет в непростительной по сему случаю беспечности» – писал учёный.
Получив наконец-то материал для исследований, Боянус добился, чтобы скелет животного был собран с максимальной точностью, и принялся за детальное описание редкого вида млекопитающих. Ему удалось доказать, что зубры и сельскохозяйственные животные подсемейства бычьи имеют разных предков. Первые произошли от степного зубра, а крупный рогатый скот (КРС) – от тура. До него в науке по этому поводу существовал разброд. Многие придерживались гипотезы о том, что зубр и тур – это просто разные названия одного животного.
Монография с описанием открытия вышла уже после смерти зоолога, в 1827 году. Эта дата и зафиксирована в научном наименовании вида – Bison priscus Bojanus, 1827.
В Горном музее Санкт-Петербурга экспонируется прекрасно сохранившийся полный скелет зубра из Беловежской пущи. Дар губернатора Дмитрия Бантыш-Каменского из Вильно от 1836 года. Возможно, изучение именно этого образца привело Людвига Боянуса к его открытию.
В 1825 году на российский престол взошёл Николай I, и с разрешениями на зубровую охоту стало проще. Исследователи утверждают, что при нём не было ни одного отказа музеям или университетам в отстреле животного для научных целей. При Александре III Беловежская пуща из собственности государственной казны перешла в частное владение царской семьи и стала охотничьей резиденцией российских монархов. Зубр, соответственно, снова попал в статус дичи. Известно, что только в 1897 году охотничья добыча Николая II составила 37 зубров.
Последний дикий экземпляр Беловежской пущи был отстрелян в 1919-м году. История вида практически прервалась. На всю планету осталось лишь 48 особей в зоопарках. К счастью, менее чем через 50 лет удалось «воскресить» дикую популяцию. Активная работа по так называемой интродукции зубров в естественную среду обитания велась в СССР после окончания Великой Отечественной войны. Адаптация стада из 10-20 особей в дикой среде занимает около 30 лет после выпуска на волю, это примерно равно предельному возрасту животного. К началу 1980-х численность зубров увеличилась до безопасного с точки зрения сохранения вида значения.
Сегодня в продаже можно встретить мясные деликатесы из зубрятины. В этом мясе много белка, мало жира и полностью отсутствуют углеводы. Однако ни нашим предкам, ни нам так и не удалось сделать из символа белорусских лесов предмет животноводства. Тур, или дикий бык, эволюционировал в КРС. Зубры же, как и встарь, «гуляют сами по себе».
