Первого ноября исполняется 30 лет со дня вступления в силу Маастрихтского договора. Евросоюз отметит юбилей без Великобритании. Страна не просто покинула объединение, во-многом она разворачивает назад политическую стратегию, на которой выросло уже целое поколение. Глава кабинета министров, Риши Сунак, например, назвал величайшей ошибкой последних трёх десятилетий курс на повышение доступности университетов:
«Лейбористское правительство преследовало ложную мечту о том, чтобы 50% школьников поступали в университеты. Величайшей ошибкой было считать этот путь к успеху единственным. Тысячи молодых людей отказались от ученичества [освоение рабочих профессий непосредственно на производстве] и фактически были ограблены, так как университетское образование не увеличило их шансы на трудоустройство и потенциальный заработок. При нас [консерваторах] такого не будет».
Обвиняя британскую партию труда, он фактически выступил против общей идеи Евросоюза о построении в рамках межгосударственного объединения экономики знаний. Вспомним «Белую книгу об обучении и образовании: в направлении общества образования». Этот документ 1995 года определил политику на расширение приема в университеты.
«Мы должны набраться смелости всё изучить, всё обсудить и даже всему научить» – эти слова организатора общественного образования во Франции конца 18-го века маркиза де Кондорсе составители Белой книги сделали эпиграфом к своему труду.
Сегодня в Великобритании 41,3% взрослых людей имеют высшее образование. В России – 32,4%, в Германии – 30,6%, в США – 39,5%, в Канаде – 35,6%.
В то же время Соединённое королевство на втором месте после консервативной Италии по числу взрослых людей с образованием не выше неполного среднего (18,3%). В России таковых всего 7,1%. Меньше только в Канаде – 6,9% (источник – «Индикаторы науки–2023»).
Имея огромную армию малообразованного населения Великобритания оказалась в просветительской политике Евросоюза «святее Папы Римского». Как известно, высшее образование в стране платное, но кредит на него погашается самим заёмщиком только при условии, если его годовой доход превысит пороговую сумму (18330 или 25000 фунтов стерлингов, в зависимости от даты окончания вуза). При меньшем доходе за незадачливого студента платит казна.
Мотивация Риши Сунака понятна: в кризис бюджету приходится субсидировать образовательные амбиции граждан. Но если Великобритания резко сократит приём в вузы и не усилит нижние ступени образовательной лестницы, то интеллектуальное отставание от уровня ведущих стран континентальной Европы станет фатальным.
На первый взгляд Россия в последние годы декларирует ту же политику повышения доступности высшего образования. Количество бюджетных мест с 2020 по 2024 год увеличивается. Однако, если присмотреться, то речь идёт всего лишь о возврате к показателям 2013 года. Тогда на программы бакалавриата, специалитета и магистратуры было принято 1246484 абитуриента. В 2016-м уже только 1157844, в 2019-м – 1129381. В результате в 2022-м по указанным программам было выпущено всего чуть более 816 тысяч человек. Приём в 2022 году, несмотря на рост бюджетных мест, составил менее 94% от уровня 2013-го.
Есть ли вообще смысл возвращать статус-кво? Экономика меняется в сторону роста образовательного расслоения. Туда ведёт, например, актуальная сегодня тенденция развития телемедицины. Вместо 100 полевых диагностов с высшим медицинским образованием в ближайшем будущем могут потребоваться 100 фельдшеров для сбора и верификации данных. А думать будут 10 суперспециалистов, находящихся за 1000 километров от больничной палаты.
Подобное уже происходит в финансах: скоринговые программы вытесняют квалифицированных аналитиков.
Россия и Канада, что называется, независимо друг от друга, и возможно стихийно вошли в период экономической турбулентности с более сбалансированной образовательной структурой, чем Британия, США, Италия и даже Франция и Германия. У России и Канады минимальная доля совсем необразованных людей и не слишком завышенные показатели доли высшего образования.
Сложившийся в России тренд на повышение роли и массовости среднего профессионального образования в этой связи можно признать вполне позитивным. В университетах останутся лучшие, но при минимальном количестве малообразованных и высоком качестве СПО, уже не скажешь, что они «страшно далеки от народа».
Сегодня уже уверенно можно сказать, что к 2030 году структура образования в мире станет иной. Россия в этот процесс вписывается, что называется, органически. Главное сегодня не рубить с плеча, чтобы не получилось такого перекоса, как в Великобритании.
