Как известно, целевое обучение не относится к числу успешных механизмов сближения вузов с реальным сектором экономики. Он неплохо зарекомендовал себя лишь в медицине и отдельных узких сегментах промышленности, таких как радиоэлектроника и самолётостроение. По аграрным направлениям целевую квоту в 2023 году удалось заполнить лишь на 30%, несмотря на вполне преуспевающее состояние отрасли. Её рентабельность с учётом государственных субсидий составила в 2022 году 20,3%.
Минсельхоз РФ собирается пересматривать условия целевого приёма студентов, чтобы довести использование квоты хотя бы до 70%. По словам замглавы министерства Максима Увайдова, работодатели «готовы заключать целевой договор, платить студентам, брать их на практики и стажировки», но студенты проявляют пассивность.
«Здесь что-то не так, с таким процентом [выборки квоты] история не работает» – цитирует Увайдова «Научная Россия».
Можно долго искать причины проблемы в демографических волнах или бюрократических препонах, но, как говорится, все дороги ведут в Рим, то есть к главной дилемме: студент ограничивает собственную свободу действий по окончании вуза в обмен на материальные блага и перспективы, и в своём решении он опирается на соотношение гешефта и издержек.
Напомним, заключая договор с вузом о целевом обучении, молодой человек берёт на себя обязательство отработать 3 года на предприятии-заказчике, а оно в свою очередь гарантирует ему трудоустройство, а так же социальную поддержку до получения диплома (дополнительная стипендия, компенсация расходов на житье).
Попробуем свести дебет с кредитом. По данным портала «ГородРабот.ру» модальная (наиболее часто встречающаяся) зарплата агронома, например, составляет сегодня в России 50 000 рублей. За вычетом 13% подоходного налога – ₽43500 или 72% от заработка доставщика пиццы, при условии, что тот не слишком перерабатывает. Такая сумма вряд ли сможет мотивировать студента к тому, чтобы связать себя целевым контрактом.
Размер стипендиальной доплаты от будущего работодателя составляет в среднем от 5 до 15 тысяч в месяц. Тоже не густо.
Студенту – целевику остаётся надеяться на карьерные перспективы. В сельском хозяйстве подобные ожидания сегодня, пожалуй, вполне оправданы. Заглянем на сайт «Работа в России». Сельскохозяйственные предприятия выставили на 20 декабря 535 вакансий с зарплатой более 150 тысяч рублей – для специалистов экстра-класса с заслугами и опытом. Главный зоотехник, например, может зарабатывать около ₽200 тысяч, агроном с хорошим опытом – ₽180000, специалист по коровьему рациону на племзавод – ₽200000, а орнитолог на птицефабрику – до 500 тысяч рублей.
Суммы с пятью нулями, пусть и не в самой ближайшей перспективе, пожалуй, стоят того, чтобы связать себя договором с условием трехлетней отработки. Только никто же не гарантирует молодому специалисту точные сроки перемещения по карьерной лестнице. Доставщик пиццы по окончании университета сразу получает преимущества жизни в большом городе. Например, возможность фланировать между клубами и кафе в часы досуга – в модных ботинках по вымытому асфальту или брусчатке, а не в резиновых сапогах по глинистому месиву. Это обстоятельство вполне претендует на роль контраргумента заключению целевого договора.
Под образовательной мотивацией психологи, как правило, понимают «соотнесение целей обучения с потребностями, запросами, интересами личности, а также осознание возможностей их достижения». Очевидно, что 17-летний выпускник средней школы и старшекурсник по-разному осознают свои потребности, запросы и интересы. Абитуриент полон надежд, зачастую иллюзорных. Он сравнивает перспективу 3-летней отработки на сельхозпредприятии не с курьерской работой, а с навязанными телесериалами представлениями об офисном рае.
Значит, студенту логичнее будет подойти к выбору не только конкретного работодателя, но и определённой специализации не у порога вуза, а всё-таки после прохождения базового вводного периода обучения. Если практика заключения целевых договоров сместится, скажем, к окончанию 3-го семестра, то процент выборки квоты на целевое обучение точно увеличится.