В феврале 1938 года Дмитрий Иванович Мушкетов был приговорен по статье № 58 к высшей мере наказания и расстрелян в тот же день. Он был арестован по обвинению в том, что якобы «в 1930 году создал контрреволюционную террористическую группу и совершал вредительские акты». Спустя восемь месяцев заключения пуля НКВДшника оборвала жизнь выдающегося геолога, доктора наук и ректора Горного института (1917-1928).
Дмитрий Иванович родился в 1882 году в Петербурге, в семье, известного отечественного ученого и профессора Горного института Ивана Мушкетова.
Отец мальчика много времени проводил в бесчисленных командировках по всему миру: открывал новые месторождения и минералы, первым составил геологическую карту Средней Азии и занялся изучением землетрясений с научной точки зрения. В те редкие дни, когда он был дома, рассказывал своим сыновьям о других странах и их природных богатствах, строении Земли и ее происхождении.
Дмитрий обучался в Императорской историко-филологической гимназии, в совершенстве знал немецкий, французский и английский языки, прекрасно играл на виолончели. Мальчик зачитывался Майн Ридом, Фенимором Купером и Жюль Верном, поэтому с взрослением стал разрываться между двумя мечтами – стать моряком и геологом. Однако если учесть тот факт, что семья жила в служебном доме Горного института, где квартировались виднейшие знатоки металлургии, минералогии и горного дела, можно предположить, что будущая профессия Дмитрия Ивановича была предначертана ему судьбой. Мушкетов-младший пошел «по стопам отца» и поступил в первый технический вуз России.
По окончания обучения молодой специалист был зачислен в Геологический комитет «для практических занятий», а также в Горный институт и Институт инженеров путей сообщения - для преподавательской деятельности.
В то время Геолком проводил 10-верстную геологическую съемку во многих регионах страны, и Мушкетов с экспедициями объездил Туркестан, Восточную Сибирь, Якутию, Дальний Восток, Донецкий угольный бассейн и Кавказ. Дмитрия Ивановича интересовало множество самых различных геологических проблем, как теоретических, так и практических. Он открыл ранее неизвестные угленосные площади в Южно-Уссурийской области, подробнейшим образом исследовал тектоническое строение Ферганской долины, палеогеновые и меловые образования Донецкого бассейна, оползни Сочинского района, оледенение Алайского хребта на южном Тянь-Шане и даже страшное разрушительное Мессинское землетрясение в Италии. Успел поработать в Монголии и Японии.
1915 год стал переломным. Мушкетова «Всемилостивейше пожаловали Кавалером Императорского и Царского Ордена Святого Станислава третьей степени в воздаяние отлично-усердной и ревностной службы». Это был словно «зеленый свет» для его карьеры. Ученый защитил в Горном институте диссертацию на звание адъюнкта и был избран профессором кафедры общей геологии. Спустя всего 3 года, в возрасте 36 лет, он стал ректором альма-матер и заведующим кафедрой.
Природный дар естествоиспытателя блестяще сочетался у Дмитрия Ивановича с несомненным талантом организатора науки. Он создал ряд новых факультетов, в том числе важнейший геологоразведочный, руководил разработкой образовательных курсов по новым специальностям, открыл и возглавил Институт прикладной геофизики, инициировал строительство Лаборатории механической обработки полевых ископаемых.
Мушкетов возглавлял вуз первые 10 послереволюционных лет, и они по определению не могли быть простыми. В связи с гражданской войной и последующей разрухой контингент студентов таял на глазах. Их общее число в 1918-1919 годах не превышало 70 человек.
«Неминуемо было уничтожение кадров русских горных инженеров и полная зависимость русского горного дела от иностранцев», - писал Дмитрий Иванович.
Он сыграл решающую роль в сохранении старейшей горной школы страны. Когда на коллегии Совнаркома стал вопрос о существовании в Петрограде Горного института, он не только отстоял и доказал необходимость его работы, но и добился принятия незамедлительным мер по спасению учебного заведения. Так, по решению правительства студенты были освобождены от воинской службы, направлялись для обязательного завершения образования и обеспечивались материально.
Есть версия, что в положительном решении проблемы сыграл тот факт, что Дмитрия Ивановича знал Владимир Ленин.
В Полном собрании сочинений вождя за 1965 год есть записка, в которой глава государства высказывает мысль, «не перетащить ли нам Мушкетова сюда, в состав коллегии одного из наркоматов?».
В 1926 году ученого одновременно назначили директором Геолкома, который решением Президиума ВСНХ СССР был признан высшим геологическим учреждением страны, организующим, осуществляющим и регулирующим все геологоразведочные работы общегосударственного значения (более 250 партий).
Помимо руководящей работы, профессор находил время активно заниматься наукой, трудился в различных институтах АН СССР и КЕПС. Например, его рассуждения о существовании двух пересекающихся направлений складчатости в Средней Азии по-новому осмысливались уже во второй половине XX века в связи с развитием представлений о поперечной зональности складчатых систем, а идея о гигантских перемещениях в латеральном направлении стала развиваться в нашей стране только с конца 1960-х.
Но по-настоящему революционной была предложенная им теория поиска алмазов, появившаяся в ходе поездки в Африку…
К тому моменту Мушкетов приобрел высочайший авторитет на международной арене. Он много путешествовал, вел переписку с более чем 100 иностранными учеными, участвовал в работе Международного геологического конгресса (МГК).
В 1929 году 15-ая сессия конгресса проходила в Южной Африке, где на тот момент добывалось до 95% всех алмазов. Лейтмотивом форума стала геология алмазных месторождений.
На фоне растущих потребностей экономики СССР и недавно стартовавшей первой пятилетки ускоренного развития, эта тема являлась крайне актуальной для нашей страны. Алмазы были признаны стратегически важным сырьем, но добыча кристаллов практически не велась, лишь на Урале отрабатывались несколько небогатых россыпей. Коренные месторождения найти пока не удавалось. В итоге камни покупали на внешних рынках, тратя золота и добытую с трудом валюту.
Основной задачей Мушкетова как руководителя русской делегации было знакомство с геологией африканских месторождений и их уникальным опытом добычи из глубоких карьеров, напоминающих огромные воронки.
Участники конгресса посещали шахты и обогатительные фабрики алмазных предприятий, пока их не привезли в Кимберли – центр «алмазной лихорадки» ЮАР. Наконец, Дмитрий Иванович смог увидеть и изучить крупнейшее месторождение в мире – «Большую дыру» (Big Hole), вырытую еще в XIX веке практически вручную нахлынувшими сюда старателями. Рудник разрабатывался монополистом алмазного сырья английской компанией De Beers.
По возвращению на родину Мушкетов вместе со своим коллегой Николаем Федоровским, вторым по уровню значимости среди съездивших в Африку советских ученых, сформулировали теорию происхождения драгоценных камней и их поисковые признаки. Но самое главное, они дали прогноз, где искать алмазы в нашей стране:
«Тип южноафриканских месторождений у нас пока не встречен, но, возможно, он будет найден в многочисленных вулканических областях Сибири (Якутии) и Северного Урала».
Высказывание стало первым в отечественной литературе указанием на потенциальную алмазоносность этих регионов нашей страны. Отмечалось, что большая часть алмазных трубок заполнена «синей породой» - кимберлитом. Среди его частых спутников были названы пироп, ильменит, энстатит, флогопит и хромо-диопсид.
В 1934 году Федоровский выпустил книгу «В стране алмазов и золота», в которой привел их с Мушкетовым выводы. Сам Дмитрий Иванович опубликовал «К тектонике Африки» и отметил схожесть геологической структуры Южно-Африканского плоскогорья и Восточно-Сибирской платформы, что подчеркивало правильность заданного направления поиска.
От этих результатов зависело то, где следует вести широкомасштабные геологоразведочные работы алмазов, однако реализация теории была приостановлена…
В 1929 году произошел разгром «царского» Геолкома. Это был очередной виток идеологической борьбы. По делу о «контрреволюционной организации» осудили 16 человек. Мушкетов привлечен не был, но работа против него началась.
В Южную Африку ученый ездил с официальным приглашением провести 16-ую сессию МГК в Советском Союзе. Хотя право принимать делегатов в тот раз получили США, Москва должна была стать столицей 17-сессии в 1937 году. В письме генерального секретаря конгресса Уолтера Менденхолла было написано, что «только высокий научный авторитет Мушкетова и его работа, проделанная в Африке, стали главной причиной избрания СССР местом созыва форума».
Есть популярная среди историков науки версия, согласно которой на начало 30-х приходится появление на геологической арене другого лидера, который не захотел терпеть рядом с собой сильных конкурентов. Слишком велик был авторитет Дмитрия Ивановича, и слишком обширны его зарубежные связи. Как легко было обвинить в шпионаже человека, который 14 раз выезжал с командировками в страны Западной Европы, Северную Америку, Южную Африку, Китай, Японию, кроме того,
был членом геологических и географических обществ Германии, Бельгии, Франции, Англии, Китая, США.
В подтверждение этой трактовки событий можно назвать тот факт, что впоследствии Мушкетова лишили возможности приехать в США. Делегацию советских геологов возглавил Иван Губкин, он же стал президентом московского МГК в 1937 году…
«Иван Михайлович Губкин был грозой для геологов. Он постоянно искал вокруг себя вредителей, выступал с пугающими обвинительными речами и, если кого-либо он считал не таким, как нужно, автор этих идей да и его ближайшие коллеги попадали в опалу, и их карьере мог прийти конец. Могло быть и хуже», - делился геолог Владимир Белоусов в своих опубликованных воспоминаниях.
Так или иначе, Дмитрий Иванович был снят с поста ректора, хотя остался заведующим кафедрой, директором Горного музея и работал в Сейсмологическом институте РАН. Его близкий друг и первый директор Геологического институт РАН Владимир Обручев пригласил его в свой НИИ, где Мушкетов стал заведовать отделом тектоники и геоморфологии. Он до последнего не сдавался, но за 23 дня до московской сессии Международного Конгресса был арестован. Многочисленные письма его коллег говорят о том, что никто не был в курсе, что с ним случилось потом. Большинство считало, что он умер на шахте в Колыме.
«Дату его смерти знает только МВД, управление лагерями, если оно есть…» - писал в 1962 году его ученик академик, лауреат Ленинской и Сталинской премии Дмитрий Наливкин. Информация о его судьбе и о том, что он был полностью реабилитирован в 1956-ом, стала известна гораздо позже.
Все произошедшее на десятки лет отодвинуло дату открытия таких важных для страны месторождений алмазов. Советские геологи продвигали идею, что наши алмазы имеют иную природу происхождения нежели африканские, и только в Горном институте придерживались версии Мушкетова.
В рассказе его выпускника, советского палеонтолога и известного писателя-фантаста Ивана Ефремова «Алмазная труба» (1945) описывается обнаружение первой кимберлитовой трубки двумя геологами по пиропам:
«На грубозернистой поверхности скола мелкими каплями сверкали многочисленные кристаллы пиропа – красного граната – и чистой зеленью отливали включения оливина».
Действие рассказа разворачивается на 300 км севернее от «Зарницы», открытой через 10 лет после публикации Ларисой Попугаевой. И место, и поисковые признаки точно совпали с прогнозом Дмитрия Мушкетова и Николая Федоровского.
В 1954-1955 году у границ Полярного круга были обнаружены три месторождения. Известие о русских алмазах обвалило акции монополиста алмазного сырья De Beers. Компания тут же предложила поставлять в Советский Союз алмазы по приемлемой цене, в противовес политикам, которые пытались объявить алмазный бойкот. В 1957 году первые якутские алмазы пошли обильным потоком в промышленное освоение, и Якутия стала центром сначала советской, а потом и российской алмазодобывающей промышленности.
