На прошлой неделе петербургский суд вынес решение по иску дочери художника Вячеслава Пакулина Любови к Русскому музею — спор между ними за разные полотна длится уже несколько лет. Инстанция встала на сторону культурного учреждения и не стала признавать право собственности на картины за родственницей известного блокадного живописца.
В споре речь шла о четырёх работах Пакулина — «Блокадный Ленинград. Пейзаж с кораблём», «На Кировском заводе. Бригада стахановцев», «День отдыха на островах», а также «Колхоз. Молотьба». Большая часть из них была написана в 1930-е, а также в годы Великой Отечественной войны. Их стоимость оценивается почти в 3,8 миллиона рублей.
Спорное право
В минувшем мае 77-летняя дочь Пакулина обратилась в суд с иском к Русскому музею, чтобы за ней признали право собственности на картины отца и отдали работы. В 2017-м Пакулиной, которая и сама занимается живописью, удалось отсудить у культурного учреждения 10 полотен своего отца. Они оценивались в 5,6 миллиона рублей.
По словам адвоката женщины Алексея Соколова, тогда Куйбышевский райсуд Петербурга признал за его клиенткой право на картины, которые находились в Русском музее на временном хранении. Однако юрист подчеркнул, что это две совершенно разные ситуации, а именно по части способа передачи полотен учреждению.
«Ситуация отлична только в той части, что ранее истребуемые картины передавались в Русский музей напрямую, что обеспечило сохранность всех сопутствующих фиксирующих внутренних актов — кто и когда принёс картины в музей, для каких целей сдал на временное хранение. В текущем споре картины первоначально передавались на временное хранение в ЛОСХ РСФСР (современное название — Санкт-Петербургский Союз художников — прим. ред.) и только потом — в Русский музей», — подчеркнул юрист.
По словам Соколова, после многочисленных судебных запросов Союз художников не предоставил Пакулиной документов и информации о том, кто именно принёс картины отца истицы к ним на хранение. Он добавил, что во время передачи полотен в музей объединение указало только формулировку о том, что получило работы от семьи художника.
Соколов подчеркнул, что, согласно экспертному заключению НИНЭ имени П.М. Третьякова, четыре картины, за которые идёт «борьба», оцениваются в 3 792 000 рублей.
«Дьявол кроется в деталях»
В пресс-службе Русского музея «Форпосту» рассказали, что картины были переданы на временное хранение в учреждение в 1971 году. В судебном споре с Пакулиной представители хранилища опираются на документы, которые подтверждают право владения полотен именно за ними.
«Произведения В.В. Пакулина “Блокадный Ленинград. Пейзаж с кораблем”, “На Кировском заводе. Бригада стахановцев. 1936”, “День отдыха на островах”, “Колхоз. Молотьба” поступили в Русский музей на временное хранение в 1971 году. В вопросе выдачи предметов Русский музей исходил и исходит из факта наличия у лица документов, подтверждающих вещное право. Поскольку речь в суде шла об установлении права собственности на предметы, Русский музей не обладает полномочиями признавать такое право или отказывать в признании такого права», — подчеркнули в культурном учреждении.
Соколов в свою очередь отметил, что Русский музей обосновывает свой отказ отдавать картины дочери Пакулина тем, что не считает, что эти работы входили в «наследственную массу» после смерти художника.
Адвокат добавил, что в настоящее время юристы оценивают возможности для обжалования решения суда не отдавать картины дочери Пакулина. При этом судебный акт, в котором должны быть указаны соответствующие доводы инстанции, ещё не опубликован.
Арт-аналитик Оксана Копёнкина в беседе с «Форпостом» подчеркнула, что с искусствоведческой стороны сохранение картин в музее для того, чтобы у любителей живописи была возможность полюбоваться ими — это более «народное» решение. Тем более, когда речь идёт о представителе ленинградской школы пейзажной живописи Вячеславе Пакулине, чьи картины называют «блокадной летописью» Ленинграда.
«Когда картины в частной коллекции, они доступны только владельцу и его узкому кругу. В музее картины общедоступны, хотя бы иногда в рамках выставок, если даже они попадают в запасники. <...> Под моим постом об этом судебном споре люди комментировали, что эти картины были на хранении с 1960-х годов в музее. Поэтому, видимо, дочь и могла претендовать, так как они не попали туда в качестве дара и не были куплены музеем. Но раз суд принял такое решение, значит, не безосновательно. Возможно, там были ещё какие-то нюансы, которые перевесили решение суда в пользу музея. Хотя дочь до этого получила обратно 10 картин отца также от Русского музея», — подчеркнула специалист.
По словам адвоката Ильи Пакконена, между передачей ценностей во временное хранение или полную собственность с переходом титула есть большая разница. Однако любая такая «сделка» должна фиксироваться — хотя бы через расписки или документальные акты. При этом бывают случаи, когда передача картин в музей происходит без детализации по форме и времени хранения. Обычно такое происходит, если сторона отдаёт предметы навсегда.
Юрист также подчеркнул, что в подобных спорах истцом может быть не только тот, кто по праву претендует на картины. То есть суд может пойти на встречу «надлежащему» наследнику и отказать «ненадлежащему».
«Семья же не совсем субъект права, потому что в семье есть достаточно много самостоятельных физических лиц: кто-то из них является наследником одной очереди и был призван к наследованию, кто-то — наследником другой очереди и вообще не был призван к наследию. Это важно, потому что субъектом права являются конкретные наследники и важнее даже то, являются ли они собственниками тех картин, которые были переданы. Здесь очень много вопросов, которые являются так называемой шелухой. Когда речь идёт о конкретном предмете живописи, нужно понимать, кто является собственником, является ли истец правообладателем в отношении лица, которое когда-то давно передало картину. <...> Дьявол кроется в деталях, и мы тут можем только предполагать», — подчеркнул Пакконен.
Малевич, Рогинский и Вермеер: борьба наследников во всём мире
Судя по публикациям в СМИ, в международной практике в подобных спорах суды чаще встают на сторону наследников. Так, одним из самых громких дел в вопросе права собственности на картины стал «кейс Малевича». В 2007-м году суд в США постановил, что родственники художника Казимира Малевича имеют право подать иск к властям Амстердама, чтобы вернуть себе 14 работ живописца. Reuters сообщал, что голландский музей Stedelijk приобрёл эти полотна стоимостью в несколько миллионов долларов в середине XX века у друга авангардиста Хьюго Харинга.
Семья художника обосновывала свой иск тем, что Харинг получил картины не в собственность, а только на хранение. Родственники пытались решить вопрос о владении холстами непосредственно через амстердамский музей, но их усилия не увенчались успехом. Тогда они обратились в американскую инстанцию.
Спустя год наследники Малевича и муниципалитет Амстердама всё-таки смогли договориться — истцам вернули пять картин известного художника-авангардиста, среди которых «Письменный стол и комната» и «Супрематистская композиция». Остальные работы остались в музее.
В России подобная борьба развернулась вокруг картин художника-авангардиста Михаила Рогинского: часть из них находилась в РФ, а часть — во Франции. После своей смерти живописец не оставил завещания и это развернуло целую «битву» между его наследниками в обеих странах. В частности, из-за данных разбирательств в 2008 году сорвалась выставка работ Рогинского в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина.
Спустя несколько лет судебных тяжб первой жене художника через суд досталась четверть его работ, остальное отошло его сыну. При этом на полотна также претендовала вдова Рогинского Лиана. В СМИ писали, что, по её мнению, суд не учёл тот факт, что и сам художник, и она — граждане Франции, а также положения французского законодательства.
Аналогичный спор произошёл в 2011 году, однако его исход оказался другим. Так, потомки австрийского аристократа, который продал картину Яна Вермеера «Аллегория живописи» Адольфу Гитлеру, требовали вернуть им это полотно через суд. По подсчётам, представленным в журнале Art Investment, стоимость данной работы составляла 150 миллионов евро.
Картина хранилась у художника до его смерти в 1675 году, однако вдова Вермеера, оказавшись в тяжёлом финансовом положении, продала её. В начале XX века полотно оказалось у аристократа Яромира Чернина, который «под давлением нацистов» продал его Гитлеру. В итоге «Аллегория живописи» оказалась в коллекции «музея фюрера» в Линце, а после Второй мировой войны её включили в экспозицию Музея истории искусств в Вене.
За полотно с культурным учреждением пытались побороться наследники Чернина. Они ссылались на то, что сделка с Гитлером не была добровольной, однако австрийский комитет по реституции не согласился с этими доводами и отказал в требовании вернуть картину Вермеера.
Первым делом — документы
По мнению представителей юридического сообщества, при получении картины автора в дар или по договору купли-продажи самое важное — это подписать соответствующие документы. Если же «сделка» не будет закреплена на бумаге, то простое вручение полотна, даже в присутствии свидетелей, не защитит владельца (даже если это крупный музей) от претензий наследников. В таких случаях суд будет вставать на сторону потомков художника и передавать право собственности на холсты им.
Однако при точном юридическом оформлении договора дарения картины (от художника — музею) наследники не смогут отсудить работы.
По словам адвоката Ильи Пакконена, чаще всего суды встают на сторону того, кто доказал своё право собственности. Порой истцы не могут подтвердить притязания из-за того, что документы были утрачены и руководствуются свидетельскими показаниями, однако их слова могут показаться судьям неубедительными.
При этом общей статистики о том, кого чаще поддерживают инстанции — наследников или музеи — юристы привести не могут.
Вячеслав Пакулин известен как основатель и идеолог «Круга художников» — объединения ленинградских «умеренных авангардистов» конца 1920-х годов. В тот период он участвовал в трёх основных выставках «круга» в Русском музее.
Во время блокады живописец жил в Ленинграде, и в 1941-м выезжал на фронт для создания маскировки военных объектов в районе станции Дно. Ряд своих работ он посвятил военным событиям, среди них «Взятие немецкого танка», «Народное ополчение» и другие. Он также писал пейзажи на улицах города на Неве и продолжал творить даже во время обстрелов и бомбёжек. В 1943-м он выезжал на передовые линии фронта и писал портреты бойцов.
В 1944 году картины Пакулин снова выставлялись в Русском музее вместе с ещё четырьмя художниками. В феврале 1945-го эти работы, посвящённые блокаде, экспонировались в Москве.
По словам экспертов, в те годы Пакулина знала практически вся страна — однако не в лицо, а со спины. Тогда широкое распространение получила блокадная кинохроника, где был запечатлён закутанный человек с мольбертом на Невском проспекте. Его засняли за работой на улице самой суровой зимой 1942 года. Им был 40-летний Вячеслав Пакулин.
В послевоенные годы его творчество подверглось критике как «яркий пример формализма» в искусстве. Часть работ была уничтожена работниками городского Союза художника.
Пакулин скончался в Ленинграде в 1951-м и не был отмечен какими-либо званиями или наградами при жизни. Помимо Русского музея его работы хранятся в культурных учреждениях и частных собраниях России, Украины, Германии, США и других стран.
