Научная карьера Михаила Годлевского к началу 1940-х годов была на взлете – ученый открывал новые минералы и месторождения, издавал учебники и атласы для профильных вузов, его статьи по промышленно важным никелевым силикатам и боратам высоко ценили Вернадский, Ферсман, Бетехтин. Все достижения перечеркнула война, плен, ГУЛАГ и восстание заключенных в Норильске в 1953 году. Такую череду трагических событий удалось пережить немногим. Полностью восстановиться, вернуть свое имя и подняться на былую высоту смогли единицы…
Как вспоминал Лев Савва, главный инженер горно-рудового управления Горлага в военные годы, однажды к нему пришёл заключённый в рваных опорках на ногах, драных брюках, надетых на голое тело, без головного убора и сообщил, что он изучил систему трещин на Кайерканском угольном месторождении, где работал помощником забойщика. Это позволило ему установить историю геологического развития месторождения и понять, как можно увеличить добычу угля. Его предположения подтвердились, результат превысил ожидания. Савва заинтересовался заключённым.
- Кто ты? – спросил он.
- Я учёный из Ленинграда.
Секрет Годлевского заключался в том, что, несмотря на ужасы ГУЛАГа, он не допустил перерыва в профессиональной деятельности. Научный поиск помог сохранить индивидуальность и выстоял в самых трудных обстоятельствах.
«Работы мне здесь хватает, но ведь это не та работа, о которой я так мечтал. Доступ к науке по-прежнему закрыт. Но у меня уже зреют дерзкие планы. Не знаю, что из этого выйдет. Если я не могу попасть в лабораторию, то почему бы не организовать ее здесь?» - обращался в письмах к жене геолог.
Он родился в Варшаве в 1902 году, в семье, происходившей от древнего польского дворянского рода герба Гоздава. Отец - полковник Николай Казимирович Годлевский, участник Первой мировой войны, кавалер орденов Святого Станислава и Святой Анны 2-й и 3-й степеней, во время Гражданской войны остался в военных частях, противостоявших Красной армии. После 1919 года он эмигрировал в Югославию. Его семья осталась в Советской России, и заботы о матери и младшей сестре легли на плечи 15-летнего Михаила.
Юноша совмещал учебу в реальном училище с работой грузчика в порту, чертежника и техника-нивелировщика в геологических и гидрографических экспедициях Якутской комиссии АН, исследовавших реки Восточной Сибири (Лена, Алдан, Ангара). Способный и разносторонне образованный Михаил имел успехи в математике и естественных науках, владел пятью языками (немецким, английским, французским, польским, чешским). В 1922 году он поступил на астрономическое отделение Ленинградского университета, однако спустя год его отчислили по причине «социального происхождения».
Годлевский снова много работал - техником на железнодорожных работах в Ленинградском укрепрайоне, воспитателем в детском доме, преподавателем математики и составителем образовательных программ в школе. Спустя 2 года он поступил – в Ленинградский горный институт.
Молодой человек попал в среду, о которой грезил в порту, школе и экспедициях. Среди профессоров были крупнейший в стране кристаллограф Анатолий Болдырев, выдающийся петрограф Александр Заварицкий, создатель физико-химического анализа академик Николай Курнаков, академик Сергей Смирнов.
По окончании вуза в 1930 году он начал работать в должности младшего научного сотрудника в Институте геологической карты, который через год вошел в состав Центрального научно-исследовательского геологоразведочного института (ЦНИГРИ, с 1939 года ВСЕГЕИ). Параллельно преподавал в Горном институте, являясь доцентом кафедры минералогии.
Последующие 10 лет в профессиональной деятельности ученого принято называть «минералогическим периодом».
Специалист занимался подсчетом запасов, а также изучением минералогии и генезиса Хоперского месторождения бурых железняков в Волго-Донской области, месторождения силикатного никеля на Урале, Индерского месторождения боратов в Казахстане. В ходе исследований им были обнаружены новые минералы айдырлит, метагидроборацит, калиборит, а также месторождение пирофиллита на Урале. Его научные работы по силикатам и боратам, проливающие свет на природу и систематику этих промышленно важных минералов, печатали ведущие научные журналы.
Так, в июне 1940 года Владимир Вернадский отдал в редакцию журнала «Доклады Академии наук СССР» статью Годлевского об открытом им новом борате, названном в честь академика Николая Курнакова - курнаковите. Одновременно сам Михаил Николаевич, который к тому времени руководил петрографо-минералогической группой ВСЕГЕИ, представил написанную им диссертацию заведующему кафедрой минералогии Горного института Сергею Смирнову – кумиру для многих отечественных геологов-рудников. Всё было готово к защите. Но доктором в этот раз он стать не успел.
Спустя считанные дни началась война.
Годлевский был мобилизован в Красную Армию и уже в сентябре принимал участие в страшных боях у Дудергофских высот. Попав в окружение, Михаил Николаевич был контужен, захвачен в плен и отправлен в немецкий концентрационный лагерь. До конца войны семья считала ученого без вести пропавшим. Только 11 сентября 1945 года Годлевский смог отправить в Ленинград открытку, в которой рассказал, что в 1944 году советские войска его вызволили из плена. Он успел еще послужить в 5-й гвардейской дивизии, пока по рекомендации президента АН СССР Сергея Вавилова его не назначили комендантом Цейсовского завода в Йене.
Благодаря усилиям академика Сергея Смирнова геолога удалось вернуть в Ленинград «для участия в поисках стратегически важного минерального сырья». Он мечтал увидеть семью, коллег и город на Неве, однако на то, чтобы насладиться всем перечисленным, судьба отмерила ему всего 7 дней. 15 ноября Михаил Николаевич вернулся, а 22-ого был арестован в кабинете директора ВСЕГЕИ. Через четыре месяца следствия «за добровольную сдачу в плен» Годлевского приговорили к 10 годами исправительно-трудовых лагерей. Его определили геологом в Норильлаг, контингент которого состоял из людей, имевших 25-летний срок, так называемых, «тяжеляков» и политзаключенных.
По воспоминаниям жены Годлевского, при этапировании его поместили в теплушку с уголовниками. Так как он был хорошо одет, они сыграли на него в карты, избили и полностью раздели. Ученый с трудом добрался до места ссылки и стал помощником забойщика угольного месторождения.
Со временем руководство лагеря осознало, что к ним поступил не просто толковый специалист, а учёный с колоссальным потенциалом. Михаила Николаевича «повысили» до сотрудника петрографо-минералогической лаборатории Норильского комбината, куда его ежедневно водили из зоны с конвойным, затем до рудничного геолога на месторождении Норильск-1 (подземный рудник 3/6), и, наконец, до начальника тематической партии Норильского комбината. В последней должности он получил возможность проводить региональные исследования по изучению туфолавовой толщи и поиску новых месторождений как в Норильском районе, так и за его пределами.
Годлевский пережил кровопролитные разборки между зэками, произвол охраны, отсутствие медицинского обслуживания, 10-12 часовой рабочий день и Норильское восстание заключенных Горлага в 1953 году, продлившееся более двух месяцев.
Как это ни парадоксально, но именно в период работы в Норильлаге Михаил Николаевич открыл для себя интереснейшую проблему норильского рудогенеза и получил уникальные возможности для анализа обширных данных о структуре рудных тел и вмещающих пород местных месторождений. И хотя в лагере он не имел никакого доступа к научной литературе на протяжении 13,5 лет, копил богатый фактический материал по геологии района и сульфидных месторождений и анализировал его, опираясь исключительно на собственные эрудицию и интуицию, а его работы выходили анонимно или под чужим именем, это не помешало Годлевскому стать основателем теории образования норильских руд.
Насколько тогда это было важно? Достаточно лишь сказать, что Норильские месторождения во время Великой Отечественной войны были основными поставщиками никеля по причине захвата немцами рудников Кольского полуострова в 1942 году.
Михаил Николаевич изучил петрографию траппов и рудоносных интрузий, геологию, тектонику, минеральный и элементный состав руд норильских медно-никелевых сульфидных месторождений, распределение в них цветных и благородных металлов, вопросы обогащения руд. В своих исследованиях он показал, что существует тесная связь норильских месторождений с интрузиями габбродолеритов, и выявил их приуроченность к определённым тектоническим структурам.
Есть такая пословица – «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Трудные годы оказались одними из самых плодотворных. Из минералога Годлевский переродился в рудника.
В 1956 году все обвинения были полностью сняты Военной Коллегией Верховного Суда СССР, геолога реабилитировали. Он ненадолго остался в Норильской комплексной геологоразведочной экспедиции, а в 1958 году вернулся во ВСЕГЕИ, где защитил докторскую диссертацию «Траппы и рудоносные интрузии Норильского региона». В ней впервые в стране была представлена стройная теория медно-никелевого рудообразования.
С переходом в ЦНИГРИ на должность руководителя минералогического отдела география работ Михаила Николаевича расширилась. Институт получил статус головной организации Министерства геологии СССР по никелю, и в сфере внимания Годлевского оказались все никеленосные провинции страны. Он официально был назначен главным куратором Мингео СССР по месторождениям никеля, кобальта и платины.
В историю науки ученый вошел как автор теории рудообразования на основе данных изучения Норильского рудного района, Карело-Кольской рудной провинции, Воронежского кристаллического массива, Северного Прибайкалья, Камчатки и обобщения огромного материала по эндогенным месторождениям мира (ЮАР, Канада).
К наиболее важным направлениям его работы можно отнести:
- создание генетической модели норильских месторождений, имеющей большое значение для прогнозирования и поисков новых интрузивов с богатыми сульфидными рудами в Сибири и в других трапповых провинциях Земли,
- разработка госпрограммы комплексных исследований медно-никелевых месторождений СССР и активного участия в ее реализации,
- создание научной школы исследований месторождений никеля, кобальта и платиновых металлов,
- разработка первой геологической классификации медно-никелевых месторождений мира.
Профессор был награждён орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, его именем назвали минерал годлевскит, обнаруженный в Норильске, а затем в Канаде, Марокко и Австралии.
Годлевский любил повторять фразу знаменитого психолога XX века Курта Левина: «Нет ничего практичнее, чем хорошая теория», и это высказывание как нельзя лучше характеризует его вклад в развитие теории рудообразования.
Ученый, обеспечивший научный фундамент для развития отечественной минерально-сырьевой базы никеля, меди, платины, кобальта, скончался 4 июня 1984 года.
