Перейти к основному содержанию

О тайнах мотивации абитуриентов экономических вузов

Приёмная кампания ещё далека до завершения, но у портала «Поступи онлайн» уже есть предварительные данные о спросе абитуриентов на вузовские специальности. Лидируют учебные направления подготовки актёров, специалистов кино и телевидения – соответственно 40 и 52 интересанта на одно бюджетное место. Среди аутсайдеров сельское и лесное хозяйство (1,5), электро- и тепло энергетика (2 человека на бюджетное место). Конкурс на экономические специальности - 12,9 абитуриентов, среди желающих получить профессию в сфере информационных технологий за счёт государства сможет учиться каждый десятый.

Удивляет, что несмотря на информационный ажиотаж по поводу дефицита программистов интерес к этому учебному направлению всё-таки оказался ниже, чем на экономические специальности. Почему российские абитуриенты с завидным упорством стремятся получить профессию, представителями которой, по общему мнению, рынок уже давно перенасыщен?

Разговоры о перепроизводстве экономистов в России можно отнести к разряду историй, подобных басне Эзопа «Мальчик, который кричал «Волк!». В ней пастух несколько раз якобы видел волка и звал на помощь. В конце концов, хищник действительно появился, но пастуху уже никто не поверил. Так и с алармистскими настроениями в отношении экономистов. Профессии вновь и вновь прочат скорый закат. Вывод подтверждают, например, данными о трудоустройстве.

Missing материал.

Сравним с теми же специалистами информационных технологий. Росстат в 2020 году выяснил, что 87% из них работают по своей прямой специальности. В экономике и управлении таких людей всего 65%. Однако, на вступительный конкурс в университеты эти данные почти не влияют. В прошлом году немного сократилось зачисление на платные места по социально-экономическому направлению, но зато по смежным гуманитарным направлениям оно выросло.

Попробуем предложить гипотезу, объясняющую неверие абитуриентов в «девальвацию» экономического диплома. Обратимся к данным об эволюции профессиональной структуры российской рабочей силы в 21-м веке (исследование Высшей школы экономики, 2017 год). Явными аутсайдерами этого процесса стали работники сельского хозяйства. Количество занятых в отрасли плавно сокращается уже почти 10 лет, несмотря на явный прогресс в эффективности бизнеса и рост экспортных возможностей агроиндустрии. Ничего удивительного: экспансия крупных агрохолдингов повышает производительность труда и вытесняет кадровый балласт. Система образования перестраивается медленнее, чем бизнес. В результате сегодня по специальности работают менее половины выпускников сельскохозяйственных вузов и факультетов.

Взглянем на противоположный тренд. Безусловным фаворитом изменения профессиональной структуры российской экономики стала категория руководителей. Вероятно, в этом и состоит специфический отечественный сценарий перехода к постиндустриальной экономике, чтобы над каждым производителем материальных благ выросла многоступенчатая управленческая лестница.

Если в 2000 году руководители разного уровня составляли в России 0,26% рабочей силы, то к 2015-му году они расширили своё присутствие до 1,63%. С самыми массовыми профессиями – водитель (7,07% рынка) и продавец (6,8%) их количество конечно не сравнится. Тем не менее, руководителей, даже без учёта госслужащих, стало больше, чем врачей, юристов и, кстати говоря, экономистов. Прибавим к этой категории работников государственных органов власти. Их доля в структуре рынка труда с 2005 по 2015 год увеличилась в три раза. Вместе две привилегированные группы достигли почти 2,8% рынка труда. Их уже больше, чем преподавателей в средних школах.

Missing материал.

Известный философ и социолог Александр Зиновьев видел одну из причин экономических проблем позднего СССР в банальной нехватке управленцев при увеличении сложности и масштабов планирования. Плановая экономика уступила место рыночному саморегулированию, но, как ни странно, административный аппарат только разросся.

Так вот, судя по всему, именно в эту сферу и нацелены мысли и чаяния абитуриентов экономических университетов. По крайней мере, одной из самых популярных специальностей там является менеджмент, то есть наука об управлении в социальных системах. Вспомним, как на заре становления новой России советские программы по экономике и социологии перекраивали под обучение управленцев. А слово менеджер воспринималось как пропуск в эдем.

Для сегодняшних школьников это понятие утратило сакральное значение, но слово руководитель всё равно воспринимается буквально – «рукой водить», то есть раздавать задания. Сказывается и влияние глубинных фольклорных архетипов: «Наша-то хозяюшка сметлива была, всем в избе работушку дала». О сопутствующей менеджменту ответственности, ни в современном кино, ни в допотопных сказках и потешках, как правило, ничего не сказано.

Долгие годы кадровые позиции всевозможных столоначальников исправно множились. Наличие экономического образования воспринималось как преимущество в конкуренции за непыльные рабочие места. Однако у всего есть предел. В 2019 году тенденция начала меняться, и к концу 2020 года количество руководителей в нашей стране сократилось с 4,4 миллиона до менее 4-х миллионов человек. Разница сопоставима с населением среднего областного центра.

Статистика подкрепляется новомодными западными управленческими трендами. Такими как эджайл (объединение специалистов различного профиля в самоуправляемую проектную команду), или «бирюзовые» организации (наставничество без прямого руководства и ценностная мотивация). Через 4-6 лет, когда сегодняшние абитуриенты выйдут из стен университетов, количество промежуточных звеньев в приводной цепи управления может уменьшиться ещё значительнее.

Missing материал.

Параллельно идёт процесс снижения потребности в классических экономистах – счетоводах. Финансисты и бухгалтеры уже на протяжении, как минимум, десятилетия ощущают конкуренцию со стороны электронного «разума». Например, скоринговые программы оценки кредитоспособности заёмщиков вытесняют финансовых аналитиков в банках. Автоматизированный бухучёт позволяет главбуху справляться без помощников. И так далее.

Экономистам можно было бы рассчитывать на применение своих сил в малом предпринимательстве, но оно всё больше уходит в сферу франчайзинга. Владелец бренда, как правило, обеспечивает свою паству исчерпывающими методичками по ценовой политике, тактике продаж и всему подобному. Тотальная регламентация не оставляет простора для предпринимательского творчества, даже экономить придётся по инструкции.

В США одной из самых массовых профессий являются агенты по продажам. Это ещё одна весомая ипостась широкого понятия экономист. В России тоже много вакансий такого рода. Правда, они далеко не так популярны, как за океаном. Наш микроскопический, по сравнению с американским, внутренний потребительский рынок не даёт коммивояжёрам развернуться.

Как говорил незабвенный Остап Бендер, «графа Монте-Кристо из меня не вышло, придётся переквалифицироваться в управдомы». Для сегодняшней России это может звучать, как движение экономистов прочь от конторского стола в сторону реального производства, с получением соответствующих смежных компетенций.

Кстати, встречный шаг уже сделан. С нового учебного года согласно последней редакции Федеральных государственных образовательных стандартов (ФГОС) получение базовых экономических знаний, как и компетенций в сфере цифровой экономики и экологической культуры, будет включено в учебные программы по всем вузовским специальностям.